Конни Мейсон: Любовь викинга

– Не следовало тебе злить его, – предупредил ее Лорн.

Рейна обернулась, чтобы посмотреть на раба, и в ее венах кровь закипела от гнева.

– Зачем ты солгал, когда знал, что все произошло вовсе не по моей вине?

Лорн шаркнул ногой, будто, смутившись, не знал, что ответить. Наконец он сказал:

– Я испугался, что, если скажу правду, хозяин накажет Уму.

– А если бы он наказал меня, то ничего страшного?

– Ты не понимаешь. Мы с Умой англичане. Мы родом из одной деревни. Три лета назад нас захватили во время набега. Отец Вульфа пленил нас, привез в этот богом забытый край и отдал Вульфу Безжалостному в качестве свадебного подарка. Я стараюсь защитить Уму от ее собственной глупости, поскольку она мне далеко не безразлична.

– Я не нуждаюсь в твоей заботе! – рявкнула Ума. – У меня рука болит, – захныкала она.

Рейне стало ясно, что Ума любит поплакаться. Но если уж ей суждено жить и работать с этими людьми, то нужно превратить их в своих друзей и даже союзников.

– Поскольку все мы находимся в одинаковом положении, – начала Рейна, – нам не следует драться друг с другом. Почему бы нам не стать друзьями?

– Я уже три года выполняю приказы хозяина, а он ни единого разу не взглянул на меня так, как смотрит на тебя, – пожаловалась Ума. – Почему это я должна с тобой дружить, если ты мне не нравишься?

Рейна, пораженная услышанным, спросила:

– Ума, неужели ты ревнуешь? У тебя нет на это никаких причин. Вульф ненавидит меня, а я его презираю. Мои соплеменники убили его жену, а он… он… – она не договорила, поскольку не смогла выдавить из себя больше ни слова.

– Думаю, нам действительно следует стать союзниками, – согласился с ней Лорн. – Мы чужие в этой стране северян. Они безжалостные воины, хотя временами и поражают меня своими навыками в земледелии и успехами в торговле.

– Если хочешь, можешь доверять Рейне, Лорн. Тебя ведь никто не ошпарил. А вот я из-за нее испытываю сильную боль.

И хотя Ума ей нравилась ничуть не больше, чем она Уме, Рейна все же не могла спокойно смотреть на ее страдания. Она снова стала пересматривать содержимое сундучка со снадобьями и нашла небольшой мешочек с сухими цветками.

– Я заварю тебе календулу, Ума. Отвар облегчит твою боль.

Но Ума в ужасе отшатнулась от нее.

– Откуда мне знать, что ты не отравишь меня?

Рейна выпрямилась во весь свой почти шестифутовый рост.

– Я знахарка. Я дала клятву лечить людей, а это не пустяк. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе, или нет?

– Уходи! – Ума всхлипнула. – Вульф предпочел тебя мне. Мы никогда не подружимся, и я отказываюсь принимать что-либо от тебя. Включая утешение.

Пожав плечами, Рейна отошла в сторону. Она все еще была голодна, а в котелке оставалось жаркое. Она снова щедро положила себе еды в миску, отрезала еще один кусок хлеба, села и принялась подкрепляться. Через некоторое время к ней присоединился и Лорн.

– Ты должна простить Уму, – заговорил Лорн, накладывая еду в две миски – себе и Уме. – Ей выпала нелегкая доля. Ее в юном возрасте выкрали, увезли с родной земли и превратили в рабыню. Дай ей время прийти в себя.

– Ее судьба ничем не отличается от моей, – обиделась Рейна. – Я пострадала ничуть не меньше. Думаю, Ума просто неравнодушна к Вульфу.

Лорн долго размышлял над предположением Рейны, прежде чем сказать:

– Ума хочет улучшить свою жизнь. У хозяина нет ни жены, ни наложницы. Ума надеется, что он положит глаз на нее.

– Желаю ей удачи, – искренне сказала Рейна. – Меня Вульф Безжалостный совершенно не интересует. Если у меня будет такая возможность, я сбегу.

Лорн недоверчиво фыркнул.

– Наивно считать, что ты сумеешь отыскать путь домой. Мы рабы, датчанка Рейна, и рабами останемся.

Сказав это, он взял миски с едой и пошел к Уме, отдал ей одну, сел рядом с ней, и они начали трапезничать.

Рейна отвернулась. Неужели Лорн прав? Неужели она обречена всегда вести жизнь рабыни? Конечно, это произойдет не так быстро, но Рейна искренне верила, что ее братья и суженый, если они еще живы, рано или поздно нападут на ее след и спасут ее. Она никогда не сможет служить мужчине, обесчестившему ее.

Вульф горделиво шагал, направляясь к дому брата. Ему не верилось, что он почти поцеловал Рейну. Как такое могло случиться, если одно только присутствие датчанки в его доме вызывало болезненные воспоминания? Он по-прежнему винил себя за то, что покинул усадьбу в то лето, когда на нее напали захватчики. Он должен был остаться дома, защищать жену и еще не рожденного ребенка, ведь ей уже скоро было рожать, а не отправляться неизвестно куда, чтобы награбить побольше. Вульф придал лицу невозмутимое выражение, прежде чем открыл дверь и вошел в дом Хагара. Он не мог допустить, чтобы брат и его семья заподозрили, что Рейна ухитрилась перевернуть его жизнь с ног на голову в течение одного короткого дня.