Конни Мейсон - Любовь викинга

Рейна не хотела причинять боль Уме, это был несчастный случай. И она опустилась на колени рядом с рабыней и приподняла ее руку, чтобы осмотреть рану. Девушка получила поверхностный ожог, довольно болезненный, но не смертельный, если он не загноится.

– А теперь что стряслось? – потребовал объяснений Вульф, усадив Уму на скамью.

Не успела Рейна и рта раскрыть, как Ума запричитала:

– Эта ведьма вылила на меня горячее жаркое. Она пыталась убить меня! Продайте ее, господин, или она убьет нас всех.

– Ничего такого я не делала, – насмешливо произнесла Рейна. – Я умирала от голода и просто положила себе жаркого, которое готовилось на огне. Я ничего не ела со вчерашнего дня, и никто даже не подумал спросить меня, не голодна ли я. – Она замолчала и сердито посмотрела на Вульфа. – Ума попыталась вырвать миску у меня из рук. Я не хотела неприятностей, и потому выпустила миску. Жаркое было горячим. Рана Умы – всего лишь результат ее собственной неуклюжести.

– Это правда, Ума? – спросил Вульф.

– Нет! – сквозь слезы воскликнула Ума. – Эта ведьма врет. Она швырнула в меня миску с жарким!

Вульф повернулся к Лорну.

– Ты видел, как все произошло?

Лорн опустил голову, что-то пробормотал, а потом заявил:

– Рейна лжет. Все произошло так, как утверждает Ума.

– Я не лгу! – страстно возразила Рейна. – Просто твои рабы невзлюбили меня.

Вульф впился в нее гневным взглядом.

– Поговорим об этом позже. Сначала нужно понять, насколько серьезно пострадала Ума.

Рейна схватила Уму за руку и осмотрела ожог.

– Ожог не серьезный, Вульф Безжалостный. Принеси сундучок с лекарственными травами.

– Лорн, иди в дом моего брата и принеси сундучок со снадобьями, – приказал молодому рабу Вульф.

Когда тот ушел, он повернулся к Рейне и спросил:

– Ты сможешь вылечить ожог?

– Конечно, не беспокойся. Надеюсь, твоя мать регулярно пополняет сундучок со снадобьями.

Вульф вздохнул.

– Травником в нашей семье всегда была моя тетушка. Она погибла во время набега, как и моя жена. Моя мать не очень разбирается в травах, так что ничего не могу сказать о содержимом сундучка.

Лорн принес сундучок со снадобьями и поставил его на скамью рядом с Умой. Рейна открыла его и нахмурилась: набор лечебных средств в нем оказался не настолько полным, как она ожидала. Поискав среди аккуратно подписанных пузырьков и склянок, она, наконец, нашла нужный, вынула пробку и понюхала содержимое.

– Что-то не так? – спросил Вульф.

– Эта мазь подойдет, хоть она и несвежая.

Осторожно взяв Уму за руку, Рейна начала наносить толстым слоем мазь на поврежденное место.

Очевидно, Ума не оценила усилий Рейны.

– Она пытается убить меня! Не дайте ей этого сделать, хозяин!

– Ты уверена, что правильно делаешь, Рейна? – уточнил Вульф.

Рейна наградила его оскорбленным взглядом.

– Я знахарка. Разумеется, я знаю, что делаю. Завтра я пойду в лес и на холмы и поищу там свежих трав и корешков.

– У тебя на это нет права, если только я его тебе не дарую, – прорычал Вульф.

Рейна закончила перевязывать Уме руку чистой тряпицей, которую нашла в сундучке, и резко захлопнула крышку. Затем она обернулась к Вульфу, и ее глаза сверкнули.

– Если ты хочешь, чтобы от меня была польза, то позволь мне делать то, что у меня получается лучше всего.

Пламя в глазах Вульфа могло растопить лед, когда он оттащил ее в сторону и тихо прорычал:

– Я склонен считать, что-то, что тебе удается лучше всего, должно происходить в моей постели.

Рейна уставилась на него снизу вверх своими огромными зелеными, слегка раскосыми глазами. Вульф отметил, что губы у нее прелестные, полные и сочные. Любой мужчина мог бы потерять голову, целуя такие губы.

Он наклонил голову. Но прежде чем он успел совершить то, чего так жаждал, Рейна отшатнулась.

– Нет! – крикнула она. – Никогда более ты, охваченный похотью, не коснешься меня!

Пораженный тем, что чуть было не сделал, он сердито посмотрел на Рейну.

– Не пытайся соблазнить меня, девка! – гаркнул он и, рывком развернувшись, гордо удалился.

Вся дрожа, Рейна опустилась на скамью, сердце ее пропускало удары. Неужели Вульф действительно собирался поцеловать ее или она это придумала? Вульфа можно было описать по-разному: великолепный, грубый, примитивный, безжалостный, сердитый – и вместе с тем восхитительный, что не могло не пугать ее. Но, прежде всего, он был норвежцем, человеком, которого она теперь должна называть «хозяин», мужчиной, которого она ненавидела за то, что он сделал с ней и ее семьей.