Данелла Хармон: Во власти бури

— Гомер, не умирай! Только не умирай, ладно? Прошу тебя, прошу! — Внезапно, не в силах больше сдерживаться, мальчик разрыдался, невнятно умоляя спасти его песика.

Колин водрузил на нос очки, которыми пользовался только во время работы.

— Сделаю, что в моих силах, Томми, а ты пока побудь, пожалуйста, с мамой.

Ребенок подчинился, хотя ему стоило немалых усилий оторваться от собаки. Теперь можно было отдать все свое внимание мохнатому пациенту.

Поскольку животное упало прямо посреди мостовой, это застопорило движение. Останавливаемые на скаку лошади протестующе ржали, скрипели и взвизгивали колеса экипажей, слышались выкрики, полные недовольства, удивления и любопытства. Колин не обращал внимания на суматоху, полностью отдавшись своему занятию. Жадная до зрелищ толпа подступала ближе. Социальные различия ненадолго были забыты, надушенные дамы толкались локтями наравне с давно немытыми, разящими перегаром бродягами. Ветеринар вдруг ощутил, что задыхается, что ему необходимо пространство и свет.

— Назад, все назад! — крикнул он.

— Дайте же доктору выполнить свой долг! — поддержал кто-то в толпе, скорой на сочувствие и жалость (равно как и на расправу), и все подались назад.

Пес жалобно скулил.

— Вы уже можете сказать, что с ним? — настороженно спросила мать Томми.

— Вздутие кишечника.

— Вздутие… — повторила женщина испуганно.

Колин смотрел на огромное раздутое брюхо красавца мастифа и прикидывал риск того, что собирался сделать.

Если у него заворот кишок, это его убьет, думал он. Однако придется попробовать.

— Видите ли, у него в кишечнике скопилось много газов, по какой-то причине они не выходят. Это случается, и если газы не выпустить, собака непременно погибнет.

Он обвел взглядом лица вокруг, полные сочувствия и любопытства, и остановил взгляд на приличного вида мужчине, поддержавшем его пару минут назад.

— Сэр, не могли бы вы мне помочь? Кто-то должен держать собаку, пока я буду с ней заниматься. Да, именно так. Вы все правильно делаете.

Малыш Томми, до того не сводивший с него полных ужаса глаз, спрятал лицо в материнских юбках, снова залившись слезами. Колин подавил вздох, не желая выдавать свою растерянность. Как и все остальные, мать мальчика неотрывно следила за ним; на ее бледном теперь лице было выражение безмолвной мольбы. Ветеринару нередко приходилось видеть такие лица. В нем видели спасителя, чудотворца. Не каждый, далеко не каждый, человек становится объектом такой слепой, безоглядной любви, как домашнее животное.

— Делайте, что считаете нужным, доктор, — чуть слышно произнесла женщина.

Настало время действовать. Колин достал из недр своего чемоданчика чистую тряпку, бутылку крепчайшего рома и короткую полую иглу, в которой был единственный шанс на спасение бедняги Гомера. Лицо ветеринара оставалось совершенно бесстрастным, хотя в душе продолжали гнездиться сомнения. Он испробовал это простое средство на овцах, объевшихся свежей травы, но никогда не применял на собаке. Однако выбора не было.

Осторожно ощупав брюхо, Колин нашел нужное место.

Собака почувствовала, что надвигается нечто опасное, и из последних сил попыталась подняться. Ветеринар мягко принудил ее лежать. Он вдруг осознал, что кругом стало очень тихо. Должно быть, кучера экипажей тоже привстали на козлах, чтобы видеть происходящее. Намочив тряпицу ромом, Колин хорошенько протер брюхо, поросшее мягкой темной шерсткой, и придвинулся поближе, прикрыв собаку своим телом от мальчика на случай, если тот найдет в себе храбрость повернуться, потом резким точным движением проткнул вздутие.

У какой-то леди в толпе вырвался испуганный возглас.

Там, где игла пробила стенку брюшины, вырвался целый фонтан красной, густой и невероятно вонючей жидкости, забрызгав Колину все лицо. Он заставил себя не реагировать ни на вонь, ни на тревожный ропот толпы, сосредоточив все свое внимание на крови, интенсивно изливавшейся через дренажную иглу. Вместе с ней, свистя, выходили скопившиеся газы.

Его помощник крепко держал собаку, но явно не потому, что имел способности к ветеринарии. Скорее, он был так потрясен, что потерял способность двигаться. Челюсть у него отвисла, глаза вылезли из орбит, взгляд был прикован к брюху собаки.

Теперь только оставалось положиться на удачу. При завороте кишок животное ожидал перитонит и мучительная смерть.

Секунды тащились одна за другой с ужасной медлительностью.