Линда Ховард: Огненное прикосновение

Сейчас у Маккея был выбор: остаться на месте и перехватить Трэйгерна в момент, когда тот все же появится на тропе, или еще немного вернуться назад и попытаться найти его там, где он собирается заночевать, или воспользоваться темнотой, чтобы еще больше увеличить расстояние между ними.

Стоявший внизу у скал его конь тихо заржал, и Маккей крепко выругался про себя, но, услышав ответное ржание, раздавшееся прямо позади него, мгновенно развернулся и направил в противоположную сторону ствол ружья. Трэйгерн находился примерно в двадцати ярдах позади и справа, и неизвестно еще, кто из них был изумлен больше. Трэйгерн отпустил поводья, но смотрел в другую сторону, вниз, где стоял конь Маккея. Движение Маккея заставило его резко обернуться. Маккей выстрелил первым, но Трэйгерн уже нырнул в сторону, и пуля прошла мимо.

Гребень скалы был прямо за спиной Маккея, и он просто перекатился через него, набрав полный рот земли и сосновых иголок, но это было все же лучше, чем схлопотать пулю. Выплюнув мусор, Маккей вскочил на ноги и, низко пригибаясь за спасительным гребнем, бесшумно двинулся вправо, пробираясь назад, к лошади.

Настроение у него было мрачное. Проклятие! Что делал Трэйгерн так далеко в стороне от тропы? Охотник за наградой не ожидал подвоха, иначе не выглядел бы таким изумленным, обнаружив свою жертву прямо у себя под носом. Ладно, черт побери, иногда даже самые лучшие ловушки не срабатывают, но теперь Трэйгерн сел ему на хвост, и он потерял все свои преимущества.

Маккей отступил под прикрытие другой большой сосны и, опустившись на одно колено за ее стволом, замер прислушиваясь. Он попал в переделку и знал это. Все, что Трэйгер-ну нужно было сделать, это спрятаться там, откуда можно наблюдать за лошадью Маккея, и Маккей окажется в ловушке. Единственный шанс для него – обнаружить Трэйгерна прежде, чем тот обнаружит его. Но сколько людей погибло, пытаясь проделать эту нехитрую штуку!

Безрадостная улыбка тронула уголки его жесткого рта. Оставались считанные минуты до наступления темноты. Если Трэйгерну хочется узнать, кто из них лучше ориентируется в темноте, Маккей доставит ему это удовольствие.

Зажмурив глаза, чтобы зрение не отвлекало его, он обратился в слух, стараясь уловить малейший шум. Слышно было все усиливающееся гудение насекомых и кваканье древесных лягушек – ночные обитатели приступали к своим делам. Через десять минут Маккей поднял веки, и теперь уже легко различал очертания деревьев и кустов: глаза успели привыкнуть к темноте.

Маккей засунул сосновые иглы под шпоры, чтобы те не звенели, и снова забросил чехол с ружьем за спину. Достав из кобуры револьвер, лег на живот и пополз, как змея, под прикрытием кустов.

Леденящий холод, струящийся снизу, напомнил о том, что зима еще не совсем выпустила землю из своих объятий. Теплый солнечный день заставил Маккея снять куртку, и он привязал ее сзади к седлу. Теперь же, когда солнце село, резко похолодало.

Ему и раньше случалось мерзнуть, а острый запах хвои напомнил о том, что и ползать на брюхе ему доводилось не однажды. Тогда, в 63-м, он прополз вокруг патруля янки всего в трех футах за спиной одного из гвардейцев, а потом вернулся к Мосби и доложил о численности и расположении солдат. Еще раз он полз по грязи дождливым ноябрьским днем с пулей в ноге, а янки шарили по кустам, разыскивая его. Ему удалось ускользнуть от преследователей только потому, что он был облеплен грязью с ног до головы.

У него ушло полчаса на то, чтобы снова добраться до гребня скалы и перевалиться через него, извиваясь как змея, скользящая в реку. Там он снова замер, шаря глазами по окружающим деревьям и прислушиваясь, не стукнет ли копытом переминающаяся на месте лошадь. Если Трэйгерн такой умный, каким его считают, он уже убрал лошадей в другое место, но, возможно, ему не хочется выдавать себя этим.

Как долго Трэйгерн способен оставаться настороже, напрягая все свои чувства? Такое напряжение большинству не по силам, но Маккей настолько привык к нему, что даже не задумывался об этом. Последние четыре года почти не отличались от войны, за исключением того, что теперь он был один. Если его поймают, то ему никогда не добраться живым до какого-либо служителя закона: назначенная за него, живого или мертвого, награда это гарантировала.

Он выждал чуть больше часа, прежде чем начал медленно ползти в сторону каменистой осыпи, где оставил лошадь, замирая через каждые несколько футов, чтобы прислушаться За полчаса прополз всего футов пятьдесят, и, по его прикидкам, ему оставалось преодолеть еще, по крайней мере, сотню ярдов. Наконец он уловил слабый стук подковы о камень, когда животное переступило с ноги на ногу, и глубокий вздох спящей лошади. Направление донесшихся Звуков показывало, что его лошадь все еще там, где он ее оставил. Должно быть, Трэйгерн решил не рисковать и не оставаться долго на виду, переводя лошадей в другое место.