Керриган Берн - Любовь горца

Тот, что держал в руке пистолет, прицелился в его огромную грудь и выстрелил. Он успел выпустить две обоймы, прежде чем Лиам настиг его и ударил в лицо дубиной. Пистолет со стуком отлетел в сторону, а голова человека так дернулась, что Филомена решила: у него сломана шея.

Дубины в руках Лиама ударили дважды, и наручники полетели, кувыркаясь, по полу, а за ними последовал и человек, их державший.

Но на теле Демона-горца не осталось ни царапины, не прилилось ни капли его крови. Как такое возможно?

Лиама снова остановил крик Филомены, когда кто-то вцепился в ее волосы. Он повернулся и зарычал, когда увидел, что ее снова используют против него, как живой щит.

Тому, кто держал Филомену, не нужно было ничего объяснять, она и так его узнала, потому что знала его хватку. Она боялась его больше всего на свете. В этот момент она поняла, что наступил конец всем ее надеждам.

– Как это мило с вашей стороны, лорд Рейвенкрофт, что вы привезли назад мою беглянку-жену.

Филомена запомнила момент, когда единственное слово – жена – проникло сквозь красный туман, окружавший Лиама. Не обращая внимания на кровь, залившую его одежду, он выпрямился в полный рост, как настоящий военный, и скомандовал:

– Отпустите ее немедленно, – приказал он голосом, от которого многие закаленные в боях солдаты кидались выполнять его поручения. – И говорите, кто вы, черт побери, и что вы о себе вообразили?

– Я имею полное право обращаться со своей собственностью так, как считаю нужным, – дерзко отвечал ее муж Гордон Сент-Винсент, прячась у нее за спиной.

Он отпустил сейчас ее волосы, но вместо этого крепко держал за запястья. Каждое его движение было продуманным. Она знала, что он старается не делать ей больно, чтобы ее не жалели посторонние.

– Позвольте мне представить вам нас обоих, – продолжал Гордон с добродушной улыбкой. – Насколько мне стало известно, вы никогда по-настоящему не познакомились с беглянкой, которую у себя приютили. Я – лорд Гордон Сент-Винсент, виконт Бенчли, а это, – и он встряхнул Филомену, – леди Филомена Сент-Винсент, моя виконтесса, хотя она не хочет в этом признаться. Она моя жена уже пять лет.

Маркиз уставился не мигая на Филомену, и глаза его напоминали черную бездну:

– Ты замужем?

Филомена пыталась вырваться, она выкручивалась из жестоких рук человека, которого когда-то поклялась любить, почитать и слушаться во всем. Ее хозяина в глазах закона. Она знала, что Лиам видит позади нее элегантного мужчину с безукоризненными манерами, обманчиво мягкого и заслуживающего доверия.

– Да. – Это слово вырвалось из ее груди с хрипом боли. – Ты не знаешь, от чего мне пришлось бежать. Не понимаешь, каково это было и что мне пришлось вынести.

Даже Демон-горец не мог вообразить всю жестокость, на которую способен Гордон. Лиам был совсем не такой, он был солдатом, разрушителем жизней. А Гордон разрушил ее волю к жизни, и для Филомены это было еще бо́льшим грехом.

Лиам шагнул в их сторону, сжимая в руках дубину, видимо, он намеревался ее освободить.

– Что тебе пришлось пережить? – спросил Гордон с издевкой. Его дыхание пахло опиумом и дорогими сигарами, которые он брал у отца. – А что говорить мне, Филомена? Можешь ты понять, что это такое – быть женатым на сумасшедшей? Ты понимаешь, как ты была эгоистична, когда сбежала из клиники и не оставила никаких сведений о том, где ты? Ты почти убила мою бедную мать. Мы так волновались!

При слове «сумасшедшая» Лиам остановился.

– Ничего подобного! – закричала Филомена, бросив умоляющий взгляд на человека, которого любила. Она видела подозрительность, зародившуюся в его глазах. – Они отправили меня в клинику, потому что растратили мои деньги, и я была им больше не нужна. А еще потому, что его сестра убила молодую актрису, а я не стала скрывать это от полиции. Я вышла замуж за чудовище, Лиам. Он отправил меня в ту клинику, чтобы я там сгнила. У меня не было выбора, и я сбежала. Я не сумасшедшая. Спроси Дориана Блэквелла, это он помог мне бежать.

Лицо Рейвенкрофта помрачнело, и Филомена поняла, что он именно так и сделает.

– Ты же видел мои раны, – продолжала она, хотя ее голос становился все выше, и в нем появились истерические нотки. – Ты же видел мои синяки, они мучили меня. Я туда ни за что не поеду. Я лучше умру!

– Моя бедная, несчастная жена! Она же помешенная. Лорд Рейвенкрофт, вы не первый, кто обманывается на ее счет.

Гордон держал ее все крепче, и Филомена уже слышала стук сапог человека, который нес наручники.