Барбара Картленд - Горизонты любви

В конце XIX — начале XX века в английском высшем обществе получила хождение так называемая «одиннадцатая заповедь». Она гласила: «Скрывай то, что не должно выйти наружу».

Как описывается в этой книге, светские дамы принимали у себя во время дневного чая своих поклонников. Мужья проводили это время в клубах и не должны были появляться дома раньше того времени, когда пора будет переодеваться к обеду.

Молоденьким девушкам полагалось держаться в тени.

Обычно их даже не приглашали на модные светские рауты, зато старались побыстрее выдать замуж.

После того как молодая женщина лет десять сохраняла супружескую верность и за это время производила на свет наследника, считалось вполне правомерным, если время от времени она позволяла себе вольные приключения. Во всяком случае, пока исполнялась одиннадцатая заповедь.

1878 год

— Но это же нелепо!

Леди Уимонд явно сердилась.

Впрочем, от этого она не становилась менее прелестной.

Но ее муж, нахмурившись, перечитывал письмо, что держал в руке, и ничего не замечал.

Лорду Уимонду приближалось к сорока пяти, и он начинал уже терять свою великолепную подтянутую фигуру, которой славился в молодости.

Однако он по-прежнему оставался превосходным наездником и был известен своим пристрастием к охоте, особенно с гончими.

— Не о чем спорить, Люси, — пожал плечами лорд Уимонд. — Или мы берем Айну с нами в Чейл, или остаемся дома!

— Какой абсурд, — рассердилась еще больше леди Уимонд. — Как я могу навязать Элис какую-то неоперившуюся школьницу, да еще на таком приеме, какой устраивается в Чейле? Вы знаете не хуже меня, что присутствие там вашей неотесанной племянницы будет совершенно неуместно.

— Однако она моя племянница, и вам придется сопровождать ее до конца сезона и следить, чтобы она не пропустила ни одного бала.

— Невыносимо! В тридцать лет в разгар сезона я должна кого-то сопровождать! Я еще сама хочу танцевать, а не искать кавалеров для какой-то нескладной дурнушки.

Они оба знали, что леди Уимонд не так давно исполнилось тридцать шесть. Но лондонским красавицам не полагалось стареть, а леди Уимонд, несомненно, была одной из самых знаменитых красавиц в Лондоне.

По правде говоря, она могла бы сбавить себе еще пару лет, но их сыну Руперту уже исполнилось двенадцать, он учился в Итоне, и убавлять и его возраст было невозможно.

Лорд Уимонд убрал письмо в карман.

— Поскольку почта запоздала, как я полагаю, по милости французов, — заметил он, — Айна приедет завтра.

— Завтра? — голос леди Уимонд сорвался на крик.

Почти задыхаясь, она добавила;

— И вы ждете от меня, что я встречу ее и успею придать ей достаточно респектабельный вид для поездки в пятницу в Чейл?! И это при том, что у меня весь день не будет ни минуты свободной, чтобы заняться собою?

— Я же сказал: мы можем остаться дома, — ответил лорд Уимонд, — но, несомненно, гостеприимному хозяину будет вас весьма не хватать.

Последние слова были не лишены сарказма, и леди Уимонд прикусила язык.

Джордж отличался спокойным нравом и в целом был удобным мужем, но она знала, что не следует заходить слишком далеко, когда дело касалось фамильной чести. В этом случае лорд Уимонд становился тверд, как скала.

Вот и сейчас весь сыр-бор горел из-за его племянницы.

Вряд ли что-либо могло привести Люси в большее бешенство.

Именно сейчас она была захвачена одним из самых увлекательных и волнующих приключений со времен ее юности.

Она всегда терпеть не могла этих девчонок. И не только потому, что они обладали тем, что нельзя было купить, — молодостью. Но, помимо этого, они были лишними на приеме, предназначенном для того, чтобы блистала она с ее изощренным умом.

Леди Уимонд знала, чем кончаются приемы в Чейле, и поскольку этот устраивался специально ради нее, она тщательно выбирала других гостей маркиза.

— Я хочу видеть вас в Чейле, — сказал он ей накануне вечером, когда они покидали бал у французского посла.

Им редко удавалось поговорить свободно. Даже если маркиз приезжал с визитом в то время, когда Джордж бывал в своем клубе, нечасто удавалось избавиться от остальных гостей.

— Вы же знаете, как много мне хотелось бы вам сказать.

Наедине, — добавил он.

Люси позволила себе слегка улыбнуться. Уголки ее изящно очерченных губ чуть-чуть дрогнули.

Она прекрасно знала, что значит «наедине». Он хотел целовать ее, и, бог мой, ей хотелось того же и даже большего.