Она обречена!
Обречена умереть от руки фанатички, ненавидящей Килкрейгов. Никто не знает, что произошло… никто не придет ей на помощь…
Клола в ужасе зажмурилась, но, испугавшись, что вновь провалится в беспамятство, открыла глаза и продолжала глубоко дышать с таким старанием, словно от этого зависела ее жизнь.
Утренний свет разгорался все ярче, и глазам Клолы все яснее открывалась каморка в башне, которая должна была стать ее последним пристанищем.
Клола снова попыталась поднять руки — и на этот раз ей удалось на дюйм оторвать их от кровати.
Однако она не могла ни сесть, ни шевельнуть ногой.
С губ Клолы рвался призыв о помощи. Если бы только она смогла встать… и выйти за дверь… и сойти, или хотя бы сползти, вниз по лестнице… и найти кого-нибудь, кто ей поможет…
За дверью, выходящей на крышу, послышались шаги.
Клола окаменела от ужаса. Это миссис Форс со своими смертоносными травами!
Девушка хотела завопить, позвать на помощь, но с пересохших губ не срывалось ни звука. Даже если она закричит, кто ее услышит?
Тяжелая дверь со скрипом приотворилась. От ужаса Клола даже перестала дышать.
В щель протиснулось веснушчатое детское личико — лицо Джейми!
— Джейми! — хотела воскликнуть Клола, но издала только хриплый стон.
Джейми налег на дверь и проскользнул в комнату.
— Миссис Форс говорит, что у тебя заразная лихорадка, и никому не разрешает сюда ходить, — произнес он, — но я пробрался потихоньку, по крыше. Мне очень жаль, что ты заболела.
Страшным усилием воли Клола заставила себя заговорить.
— Джейми… — прошептала она еле слышно. — Позови сюда Торквила… приведи его… быстрее!
— Торквила? — переспросил Джейми. — Ой, у тебя совсем больной вид!
— Да, я очень больна… попроси Торквила прийти сюда… скорее… чтобы никто не слышал…
Больше она не могла вымолвить ни слова. Но Джейми все понял.
Испуганно взглянув на нее — по его взгляду Клола поняла, что выглядит ужасно, — он выскользнул на крышу и прикрыл за собой дверь.
Клола закрыла глаза.
Никогда в жизни она не чувствовала такой усталости.
Несколько слов, сказанных шепотом, отняли все ее силы. Мир вокруг исчез, и тьма окутала Клолу…
Клола очнулась, почувствовав, что рядом кто-то есть. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы догадаться, кто это; она ощущала рядом с собой дыхание безжалостного Зла.
Миссис Форс обхватила ее за плечи.
— Пойдемте, ваша светлость! — торжествующе пропела она. — Вам нужно глотнуть свежего воздуха! Она силой усадила Клолу в постели.
— Оставьте меня! — попыталась произнести Клола, но из уст ее вырвался только слабый стон.
— Я забочусь только о вашем благе, — произнесла миссис Форс. — И о благе Макнарнов!
Последние слова она произнесла почти шепотом, но в голосе ее звучала невероятная сила.
— Идемте, ваша светлость! Настал час расплаты!
С этими словами она спустила ноги Клолы с кровати и силой подняла ее.
Клола зашаталась и неминуемо упала бы, если бы миссис Форс не держала ее крепко, словно в стальных тисках.
— Отпустите меня! — с трудом выговорила Клола.
— Нет, ты умрешь! — прорычала миссис Форс. — Умрешь по справедливости, от руки Макнарна!
Она расхохоталась страшным, нечеловеческим смехом, и даже сквозь пелену, застилающую сознание, Клола с ужасом поняла, что эта женщина совершенно безумна.
Клола пробовала сопротивляться, но ее слабые попытки были бесполезны. Миссис Форс тащила ее прямо к двери, выходящей на крышу.
— Нет! Нет! — кричала Клола. — Вы этого не сделаете!
— Ты умрешь! — повторила миссис Форс. — Я отомщу за наших предков! Да поможет мне бог!
Она прислонила Клолу к стене и начала возиться с тяжелой дверью.
— Я отомщу за Макнарнов, — бормотала она, — а Эван, мой сын, — за всех шотландцев, погибших от руки англичан! Не в добрый час английский король ступил на шотландскую землю!
С этими словами она вытащила Клолу на крышу, огороженную низким парапетом.
Свежий ветер ударил Клоле в лицо, и к ней вернулась малая толика прежней силы.
Собрав последние силы, она вцепилась в дверной косяк.
— Нет! — кричала, точнее тихо стонала, она. — Нет!
— Посмотри вниз! — проскрежетала миссис Форс. — Как высоко… Как далеко падать… А внизу — острые камни… Все скажут: «Бедная леди в лихорадке, в бреду вышла на крышу и упала вниз». И никто не заплачет.
Она снова расхохоталась жутким, дьявольским смехом.
— Кто станет плакать о Килкрейге?
Читать дальше