Барбара Картленд - Исчезнувшая невеста

Прочтя это письмо, герцог смял его и бросил в ящик стола.

Ему не нужны ни земля, ни родовой замок, ни клан отца! Его тошнит от всего этого!

Носить титул он готов, но в остальном — чем меньше он будет слышать о Севере, тем лучше. И герцог выбросил из головы просьбы Данблейна.

Однако второе письмо было совсем другого рода: чем дальше читал его герцог, тем больше мрачнело его лицо.

— Идиот! — гневно воскликнул он наконец. — Чертов юнец! Как он только додумался!..

Племянник герцога, Торквил Макнарн, родился в 1806 году, за четыре года до того, как Тэран сбежал из дому. Герцог лишь смутно помнил младенца в пеленках — старшего сына любимой сестры Дженет.

Мать Тэрана умерла, когда он был совсем малышом, и сестра, бывшая двенадцатью годами старше, заменила ему мать, Она вышла замуж за кузена — тоже Макнарна — и покинула замок, навсегда избавившись от тирании отца.

Единственные светлые воспоминания герцога о Шотландии были связаны с Дженет. Когда шесть лет назад она умерла от родов, порвалась последняя нить, связывающая его с землей, которую он против воли вынужден был называть родиной.

Герцог внимательно перечитал письмо Данблейна. Он чувствовал ответственность за сына Дженет и понимал, что от него требуется.

«Торквил Макнарн — не только племянник вашей светлости, — читал он, — но и дейре — наследник вашего титула и звания вождя клана до тех пор, пока у вас не появится собственный сын».

Действительно, вспомнил герцог, ведь шотландские обычаи признают наследование не только по мужской, но и по женской линии.

Невольно ему пришло в голову, что сын Дженет, кажется, отважный парень. Может быть, из него получится лучший вождь, чем из самого герцога?

Но он тут же цинично напомнил себе, что юному Торквилу не стоит полагаться на наследство. Ведь рано или поздно герцог женится — хоть сейчас и не чувствует никакого желания влезать в ярмо.

Герцога привлекали женщины, но ни разу он не желал связать с какой-нибудь из них жизнь.

Он считал, что, если видеть женщину каждый день на протяжении месяца, она тебе смертельно надоест.

Женщины, рассуждал герцог, прекрасны лишь постольку, поскольку недоступны. За ними нужно охотиться, как за редкой дичью или за трофеем на войне!

Когда же дичь пала к твоим ногам и трофей завоеван, теряется и интерес, и желание.

И герцог, забыв о старом романе, отправлялся в погоню за новой добычей.

Любовные победы молодого герцога стали при дворе притчей во языцех. Сам король однажды счел нужным прочесть ему наставление.

— Что с тобой, Тэран? — спросил Его Величество. — У тебя за год было больше романов, чем у меня — лошадей в конюшне!

— Как и вы, сэр, я ищу совершенства, — ответил герцог. Король рассмеялся — он и сам, несмотря на почтенный возраст, до сих пор не пропускал ни одной хорошенькой женщины.

— Но все же, Тэран, — продолжал он, — не забывай, что у этих прелестных созданий, называемых женщинами, тоже есть сердце, которое очень легко разбить. Не заставляй их страдать понапрасну.

— Женщина страдает только в одном случае: когда не может получить то, чего хочет, — цинично ответил герцог. — Но я не для них. Ваше Величество, и им придется примириться с неизбежным.

Король расхохотался и заговорил о другом. Однако, пересказывая этот разговор Уильяму, герцог был очень серьезен, даже мрачен.

— Чего он от меня хочет? — спрашивал Тэран. — Чтобы я женился на каждой женщине, с которой меня связывают близкие отношения?

— Да нет, конечно, — отвечал лорд Хинчли, — но, согласись, Тэран, ты и вправду меняешь женщин, как перчатки. Что, если какая-нибудь из них тронет твое сердце?

— У меня нет сердца, — отозвался герцог, — и меня это нимало не беспокоит. Лорд Хинчли улыбнулся.

— Ты, мой милый, дразнишь судьбу. Смотри, в один прекрасный день и к тебе придет любовь, тогда ты поймешь, как это ужасно — души не чаять в человеке, который только и думает, как бы от тебя сбежать!

Герцог молча скривил губы в циничной усмешке.

— Черт, возьми, Тэран, — воскликнул его друг, — уж слишком ты уверен в себе! Думаешь, что твое обаяние неотразимо? Ладно, продолжай в том же духе, а когда, наконец, попадешь в сети Амура, я над тобой посмеюсь!

— Если такое и случится, что весьма маловероятно, — ответил герцог, — смеяться над собой я не позволю ни тебе, ни кому другому.

…От воспоминаний герцога оторвал голос лорда Хинчли, его приятель спрашивал:

— Что мы будем делать, когда судно причалит к берегу?