Барбара Картленд: Крылатая победа

Кледре хотелось возразить, что лошади графа должно быть лучше, раз он всегда выигрывает, но она не сомневалась, что за подобное замечание дядя снова изобьет ее, поэтому промолчала.

— Я позабочусь, чтобы было море шампанского. Оно всегда поднимает ставки, — продолжал сэр Уолтер, — и я подам лучшее угощение, которое сможет приготовить мой повар. Будь уверена, уж если мне приходится бросать скачки, я сделаю это с шиком!

— А что вынуждает вас бросить скачки?

— Если хочешь знать, я сыт по горло этим Пойнтоном, который всегда приходит к финишу прямо у меня перед носом. Будь он проклят! Он явно продал душу дьяволу! Я не собираюсь смотреть, как мои деньги вылетают в трубу, да еще эти снобы, которые не пожелали сделать меня членом Жокейского клуба, постоянно задирают передо мной нос. — Он уже кричал:

— К черту их! Я верну свои деньги!

Помяни мое слово, — я верну свое!

Последние три дня он то и дело возобновлял подобный разговор, и Кледра, хотя и не осмеливалась произнести это вслух, чувствовала, что он становится все более и более одержимым.

Временами он бывал очень прижимист и считал каждое пенни, когда дело касалось траты денег на то, что его не интересовало.

Он хорошо платил конюхам, но был очень скуп в отношении жалования старым слугам в доме, которые уже не могли бы найти себе другого места, если бы сэр Уолтер уволил их.

Те, кто принес ему сотни фунтов, выигрывая для него в свое время призы, были обречены на голод и нищету.

Когда Кледра оставалась одна в Ньюмаркете, она иногда навещала этих стариков.

Они часто голодали, но не осмеливались жаловаться, боясь услышать, что они могут убираться вон.

Девушка представляла, в какой ужас пришел бы ее отец, узнав о поведении брата, и как глубоко это огорчило бы ее мать. Но она ничего не могла поделать. Только приносила несчастным беднякам фрукты, если удавалось сорвать их в саду, пока садовники не видели, и молиться о чуде, которое помогло бы им.

Иногда по ночам она разговаривала вслух с отцом и рассказывала ему, как она несчастна.

— Помоги мне, папа, помоги мне! Защити от побоев дяди Уолтера, научи, как помочь бедным старикам.

А когда Кледра узнала о дьявольском плане продажи Звездного, она в отчаянии воззвала к отцу в надежде, что он услышит ее и каким-то чудом спасет коня, которого любил так же сильно, как она сама.

— Звездный никогда не поймет, почему я бросила его и почему его бьют, папа. О папа, скажи же мне, что делать!

Ты должен помочь мне… ты должен!

И вдруг, словно и вправду кто-то услышал ее мольбы, она поняла, что должна предпринять.

Ей казалось, она слышит голос отца:

— Иди к графу Пойнтону. Он купит у тебя Звездного, а деньги ты можешь передать Марте и Джексону.

Это казалось так просто, что Кледра удивилась, почему она сама не догадалась об этом. И, возвращаясь домой при свете звезд, она снова и снова повторяла про себя:

— Благодарю тебя, Боже… за то, что ты дал мне услышать папу… Спасибо тебе! Спасибо!

Расставшись с Кледрой, граф вернулся в столовую и занял свое место. Один из гостей заметил:

— Должно быть, она хорошенькая, Пойнтон, раз так задержала тебя!

Граф не ответил, но Эдди заметил, как сжались его губы.

Пойнтон никогда сам не говорил о женщинах, с которыми его связывали близкие отношения, и не позволял никому делать это. Это правило он соблюдал неукоснительно.

А таких женщин было множество, и Эдди часто замечал, что их привлекало не только положение и богатство, но — в не меньшей степени — загадочность и непредсказуемость графа.

— Есть ли на свете женщина, которая не думала бы, что сможет взобраться на вершину горы, с которой падали все другие? — однажды спросил кто-то.

Что касалось графа, это было именно так.

Однако он не давал пищи для слухов, будучи столь же разборчив в отношении женщин, как и во всем остальном.

Для своих любовных приключений он всегда выбирал женщин осторожных, сдержанных и, без сомнения, исключительно красивых.

И только Эдди, близкий друг графа, знал, сколько разбитых сердец тот оставил позади себя!

Самые прелестные женщины высшего света безутешно рыдали в подушку, когда бывали вынуждены признать, что он устал от них и что теперь они смогут увидеть его разве что в переполненных бальных залах и на пышных приемах.

Как раз сейчас у графа заканчивался забавный бурный захватывающий роман с женой весьма честолюбивого политика.

Наполовину венгерка, она была очень красива, настоящий огонь. Даже волосы у нее были огненно-рыжие.