Барбара Картленд: Невеста поневоле

— Это не мое дело, — бросил Чеверли.

Анастасия рассмеялась. Ее позабавила реакция Хьюго.

— Хью-го, что с тобой случилось? Раньше ты не отличался строгостью нравов! Твои поклонницы, в том числе и леди Джерси, ни за что не поверили бы, что ты вдруг стал таким святошей. Что случилось с тем дамским угодником, который не пропускал ни одной юбки и о похождениях которого шептались во всех будуарах? Мужчины никогда не меняются или ты просто трус, который прячется за смелыми словами?

— Тебе не удастся снова сделать из меня посмешище, Анастасия, — ответил Хьюго. — Спокойной ночи! Ты сделала свой выбор пять лет тому назад.

Слава богу, в мире есть и другие женщины.

Он повернулся и направился к двери, но не выдержал и обернулся. Анастасия стояла в конце комнаты, и Хьюго с удивлением увидел, что одна из панелей камина отодвинулась и открыла узкий проем, в котором виднелась лестница. Графиня проследила за его взглядом.

— Лестница ведет прямо ко мне в спальню. Я обнаружила ее, как только поселилась здесь. Очень удобно, не правда ли?

— Что значит «удобно»?

Хьюго подошел к Анастасии. Она выразительно махнула рукой:

— Дорогой Хью-го, неужели ты думал, что я вечно буду оплакивать нашу погибшую любовь, после того как ты меня бросил? У меня старый муж, а я пока молода, Хью-го.

— Будь ты проклята, Анастасия! — горько произнес он, подойдя к ней. — Я знал, что ты никогда не станешь хранить верность, если только тебя не держать в узде.

— А кому удалось бы это сделать, кроме тебя, Хью-го?

— Каких мужчин ты здесь любила? — спросил он, в то время как его пальцы уже сжали ее обнаженные плечи. — Расскажи, мне хочется задушить тебя, ведь ты этого заслуживаешь.

Его руки скользили по ее плечам. Она прижалась к его груди, и он крепко обнял ее, прежде чем осознал, что делает.

— О, Хью-го, Хью-го, — прошептала она. — Я обожаю, когда ты ревнуешь. Накажи меня за то, что я изменила тебе, сделай мне больно, побей меня, только держи в своих объятиях и целуй, потому что я скучала по тебе сильнее, чем ты можешь себе представить.

Он издал приглушенный крик, полный боли и гнева, и их губы слились в поцелуе. Он целовал ее страстно, яростно, с какой-то пугающей животной силой, от которой она задрожала и сильнее прижалась к нему. Затем, пока он не успел опомниться, она легко подтолкнула его и повлекла вверх по узкой лестнице.

Камилла стояла у окна и смотрела на сад.

Недавно зацвела сирень, и теперь, в нежном малиново-белом наряде, кусты казались удивительно красивыми. Легкий ветерок разносил по саду розовые цветки вишни. Кусты жасмина наполняли воздух сладким душистым ароматом.

Она присела на подоконник. Камилла никак не могла налюбоваться домом, к которому была так привязана. Завтра она уедет и оставит здесь все, что ей дорого, что составляло часть ее жизни целых восемнадцать лет.

«Уехать отсюда — словно отрезать руку или ногу».

Камилла безуспешно пыталась подавить в сердце боль расставания.

В течение нескольких недель подготовки к путешествию ей удавалось представать перед отцом с улыбкой на лице. Позади остались поездки в Лондон, где они потратили целое состояние на туалеты, рединготы, шляпки, перчатки, туфли и ридикюли. Большинство платьев казались ей чересчур пышными. Ей не хотелось надевать их, хотя она понимала, что принцессе подобает носить именно такие наряды.

Газ и парча, кружева и атлас, бархат и шелк — у нее было все. Сейчас туалеты упаковывали в огромные кожаные чемоданы для путешествия в Мельденштейн.

— Ненавижу эти тряпки, — шептала про себя Камилла. — Мне нравятся мои старые выцветшие муслиновые платья.

Иногда она казнила себя за неблагодарность. Какая девушка ее возраста не мечтала иметь столь сказочное приданое! Какая невеста не пришла бы в восторг, увидев великолепное белое атласное свадебное платье, украшенное настоящими брюссельскими кружевами, длинным шлейфом с отделкой из горностая и диадемой, которая больше походила на корону и на которой держалась тончайшая кружевная вуаль?

Диадема прибыла только сегодня, вместе с баронессой фон Фурстендрюк, которая должна была сопровождать невесту принца в Мельденштейн в качестве компаньонки. В обязанности фрейлины также входило подготовить Камиллу к ряду церемоний, в которых ей предстояло участвовать по приезде.

На вид баронессе было около пятидесяти лет. Камилла немного побаивалась ее, пока не обнаружила, что фрейлина — неуемная болтушка. Она стремилась как можно быстрее рассказать ей обо всех мельчайших подробностях ее новой жизни в Мельденштейне.