Барбара Картленд - От ненависти до любви

— Нет, нет! Зачем ждать до завтра! Вы возьмете Фелисити с собой прямо сейчас! Как только Мала упакует вещи.

С этими словами женщина вновь позвонила в колокольчик, и в комнату вбежала служанка.

— Позови леди Фелисити. Скажи, что я хочу ее видеть и проследи, чтобы все ее вещи были упакованы. Вся одежда, игрушки, куклы, мячи — все, все.

Голос ее звучал лихорадочно, почти истерически. Как только служанка вышла, женщина сказала Атейле:

— Я должна дать вам денег!

Она открыла маленькую дамскую сумочку, которая лежала на кровати рядом с ней, и достала из нее ключ.

— Сейф вон там, в полу, под картиной. В замешательстве Атейла взяла ключ, пересекла комнату и, все еще немного сомневаясь в правильности того, что она делает, приподняла коврик и открыла сейф.

— Там на верхней полке должен быть поднос, принесите его.

Атейла сделала, как ей было сказано. На подносе лежали пачки марокканских франков, перетянутые резинками, и два коричневых пакетика, которые, как она знала, в банках используют для мелочи.

— Я думаю, что смогу дать вам около 300 фунтов. Больше у меня сейчас нет, но этого должно хватить. Все, что останется, вы можете взять себе.

— Я уверена, что это слишком много, — пробормотала Атейла.

— Я доверяю вам, знаю, что вы честный человек. Мой ребенок должен путешествовать первым классом, в отдельных купе и лучших каютах. Поездом вы сможете добраться до окрестностей Рот-Касла в Йоркшире, а последние три мили придется проехать в коляске.

— Обещаю, я сделаю все, как вы сказали, — заверила ее Атейла.

Женщина передала ей пачки банкнот и пакетики с мелочью, довольно тяжелые. Атейла держала их в руках, мучительно соображая, куда спрятать это богатство.

— Да, конечно, у вас же нет сумочки! Идите возьмите себе одну из комода.

С трудом веря всему тому, что с ней происходило, Атейла подошла к комоду и достала из ящика красивую кожаную сумочку, вернулась с ней к кровати и положила внутрь деньги. Затем убрала поднос обратно в сейф, закрыла его и вернула ключ.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вбежала маленькая девочка. Атейла сразу отметила, что дочь мало похожа на мать, только глаза у обеих голубые, но овал лица не так тонок, волосы более жесткие, темные, вьющиеся, сложение более крепкое. В ней совсем не было болезненной изысканной хрупкости ее матери.

Девочка пронеслась по комнате. Белое муслиновое платьице не закрывало ее голые коленки. На ней были шелковые белые носочки и ботиночки на шнуровке.

— Мама, мама! Тебе лучше? Пойдем играть в сад!

— Я сейчас не могу, дорогая, — ответила ей мать. — Подойди сюда, Фелисити, мне надо кое-что сказать тебе.

— Мне тоже надо рассказать тебе, мама, как я каталась сегодня на моем пони. Он бежал быстро-быстро.

Леди удержала Фелисити за руку и сказала:

— Сядь рядом со мной, милочка, и послушай, что я тебе скажу. Ты едешь в Англию!

— В Англию, мама?

— Да, моя милая, ты едешь к своему папе.

— Но я не хочу к папе, — ответила Фелисити. — Я хочу остаться здесь, с тобой. В Англии холодно и всегда туман, Моn Реrе говорит, что это совсем нехорошее место. Он говорит, что ненавидит англичан, и мне очень жалко, что я не француженка.

— Ты англичанка, Фелисити, и я хочу, чтобы ты поехала в Англию и все увидела сама. А эта добрая леди поедет вместе с тобой. Только подумай, как интересно путешествовать на большом корабле, а потом еще на поезде.

Фелисити размышляла наклонив голову, как бы оценивая предложение матери. Потом спросила:

— А пони может поехать со мной?

— Нет, дорогая, но у твоего отца много лошадей, и я уверена, как только ты приедешь, он обязательно подарит тебе лучшего пони на свете.

— Но я люблю своего пони, — насупилась Фелисити, — и Mon Pare говорит, что Англия — плохое место! Он рассердился на меня перед тем, как уехал, я знаю, потому что он сказал, что я веду себя, как английская девочка.

Леди многозначительно взглянула на Атейлу, давая ей понять, как граф относится к Фелисити. Бесспорно, девочка могла только мешать ему. Ее присутствие в доме, где ее мат «; была не женой, а любовницей, утомляло и раздражало. Атейла подумала, что ему, наверное, тяжело жить вдали от родных детей, воспитывая дочь англичанина, которого он ненавидел.

— Теперь, Фелисити, послушай, что я скажу. Пойди выбери игрушки, какие ты хочешь взять с собой. Не забудь про медвежонка!

Женщина крепко сжала руки дочери в своих ладонях и продолжала:

— Иди же, помоги служанкам упаковать кукол, чтобы им было удобно во время путешествия. Я уверена, им очень понравится замок твоего папы, потому что он большой и красивый.