Барбара Картленд - Роман с призраком

Все, что случалось в эту насыщенную событиями, выдающуюся раз в году неделю, служило Демелсе пищей для разговоров, предметом для воспоминаний на все последующие двенадцать месяцев сонной сельской тишины и размеренной, лишенной разнообразия жизни.

— Я ни за что бы не пропустила нынешних соревнований, — пробормотала Демелса. — А в этом году я не только увижу выступление Крусадера, у меня будет возможность поговорить с ним и даже потрогать его, пока он будет стоять у нас.

Как замечательно, что ее транжира-дед, потративший свое состояние на слишком бойких женщин и слишком медлительных лошадей, успел-таки построить для последних великолепные конюшни! Возможно, они впервые на ее памяти окажутся заполнены.

Со сверкающими от волнения глазами Демелса побежала к комоду — проверить, хватит ли у нее приличного белья на шесть кроватей, которые окажутся заняты одновременно.

Простыни и наволочки были переложены мешочками с лавандой, которые она самолично сшила и наполнила цветами в прошлом году.

Взгляд Демелсы задержался на стопке белья, положенной отдельно от остального. Простыни, лежащие там, были обшиты по краям тонким кружевом ручной работы. Они составляли особую гордость ее матери.

Поколебавшись мгновение, Демелса произнесла вслух:

— За свои деньги он их заслуживает.

Она отнесла самое лучшее белье в главную спальню, которую всегда занимали владельцы особняка с тех самых пор, как указом Генриха VIII монастырь был ликвидирован и все его земли отошли к сэру Лэнгстону.

Здесь спал и отец Демелсы, но Джерард, унаследовав поместье, предпочел оставаться в своей комнате.

В ней были собраны все вещицы, которые он берег с тех пор, как был мальчиком, и все спортивные трофеи, завоеванные им в Оксфорде и на импровизированных скачках с препятствиями и просто наперегонки с Друзьями — по лугам и лесам.

Главная спальня была обставлена массивной дубовой мебелью, середину просторной комнаты занимала колоссальная кровать, украшенная резьбой с фамильным гербом Лэнгстонов.

Демелса успела раздвинуть здесь тяжелые портьеры и распахнуть окна. Впорхнув в комнату, она положила белье на кровать.

Демелса, нежно любившая отца, сохранила все его вещи так, как они стояли при нем. Его щетки с позолоченными рукоятками из слоновой кости лежали на туалетном столике, а начищенные до зеркального блеска сапоги для верховой езды стояли в гардеробе, словно могли еще понадобиться хозяину.

» Их надо обязательно убрать «, — подумала девушка.

Она взяла сапоги и уже собралась переставить их в один из стенных шкафов у двери, когда ее осенило.

Демелса шагнула к камину. Панель справа от него была украшена великолепной резьбой, изображавшей цветы.

Протянув руку, девушка нажала на один из лепестков.

Панель бесшумно отодвинулась, открывая вход на узенькую лестницу, по которой можно было и подняться еще выше, и спуститься вниз.

Это был один из тайных ходов, о которых Демелса напомнила брату. Он вел в комнату» священников «.

Во времена королевы Елизаветы это помещение использовали вместо часовни. Здесь же нашли свой приют многие католические священники и монахи, спасавшиеся от гонений, вплоть до сожжения на костре. Взойдя на престол, Елизавета стала преследовать часть верующих совсем так же, как чуть раньше ее сводная сестра Мария Стюарт, с той лишь разницей, что та охотилась на протестантов.

Лэнгстон-Мэнор принадлежал тогда к числу самых гостеприимных домов и давал приют иезуитам, стекавшимся сюда со всей Англии.

По предположениям Демелсы, некоторые тайные ходы были построены еще раньше, возможно, самими монахами, — желавшими присматривать за послушниками либо имевшими какие-то другие цели.

Но в годы царствования королевы Елизаветы в доме образовался целый лабиринт лесенок и узких проходов, из которых через потайную дверь можно было попасть почти во все помещения особняка.

Джерард не хуже сестры понимал, что, если Демелса переберется в комнату» священников»и будет пользоваться потайными ходами, никому из посторонних не придет в голову, что она находится в доме.

«Даже если кто-то меня увидит, все решат, что это Белая Женщина, — не без удовольствия подумала Демелса. — Надо будет сказать Джерарду, чтобы он мимоходом упомянул в разговоре лэнгстонского призрака, который давно считается местной достопримечательностью».

Во времена Кромвеля Лэнгстоны в открытую заявили, что они не интересуются политической обстановкой в стране. Время от времени войска Кромвеля даже останавливались на ночь в доме и в поместье.