Барбара Картленд - Рожденные в любви

— Но они чрезвычайно благодарны мне за помощь, и это говорит о том, что живут они более чем скромно. Они не могут позволить себе тратить деньги, как это делаешь ты, на парижских куртизанок, которые славятся своей расточительностью.

— Кому, как не вам, знать об этом, — грубо ответил Сардо.

Но, заметив выражение дядиного лица, он изменил тон.

— Пожалуйста, дядя, помогите. Мне угрожают кредиторы. Я не могу больше получить у них отсрочку.

Герцог не ответил. И в прошлый, и в позапрошлый раз Сардо рассказывал одну и ту же историю.

— Я обещаю, — продолжал Сардо, — я клянусь честью, что не влезу больше в такие долги. Но помогите мне сейчас, помогите! Это утопающий молит вас о помощи.

Излишне драматичные, театральные нотки, звучавшие в его голосе, насторожили герцога.

Те же самые слова племянник говорил в прошлый раз, в этой же самой комнате. Даже интонации те же.

Герцог бросил взгляд на часы.

— Пора обедать. Давай отложим обсуждение этого вопроса на более позднее время. Полагаю, ты останешься здесь. Поэтому составь для меня список всех твоих кредиторов. С именами и суммами. Мы все обсудим, и я решу, помогать тебе или нет.

Сказав это, он тотчас направился к двери, давая понять, что разговор закончен.

Сардо сжал кулаки и топнул ногой.

— Проклятие, проклятие! — воскликнул он. — Какого черта он не дает мне денег!

Сардо чувствовал, как в нем закипает ненависть к дяде. О, если б он имел возможность сказать герцогу, как опостылели ему все родственники!

Однако в данной ситуации у него остается единственная надежда — убедить герцога дать ему денег. Даже если он должен питаться его объедками и целовать его ботинки — иного выхода нет.

Сардо всегда завидовал именитости своей семьи со стороны матери. Хотя его отец был аристократом, он не мог тягаться в великолепии и изысканности с герцогом де Руксом.

Поместье, столь немилое сердцу графа, на самом деле было довольно симпатичным местом, по-своему оригинальным. Старинная усадьба находилась во владении его семьи в течение нескольких столетий, но была расположена в тихой, полузаброшенной части Нормандии.

Когда Сардо повзрослел, его мечтой стало непременно уехать оттуда, чтобы наслаждаться парижской жизнью.

Молодой, темпераментный франт был желанным гостем в беспутном и легкомысленном парижском обществе. Женщины не обходили его вниманием даже тогда, когда он не мог блеснуть столь же значительными суммами, какими щеголяли более солидные, но менее привлекательные мужчины.

Сардо жаждал славы. Хотя бы среди женщин, которых мать считала неблагопристойными, и мужчин, которые не могли быть приняты в поместье де Рукса.

Но… все это оказалось ему не по силам, так как требовало огромных средств. Поэтому, не сумев более ничего выжать из своей запущенной земли и пришедшего в упадок дома, он был вынужден обратиться к герцогу.

«Я ненавижу его! Как я его ненавижу!»— повторял про себя Сардо.

Тем не менее он спустился к обеду в столовую.

Прошел в салон, где обычно герцог вместе с гостями дожидались объявления о трапезе.

Там уже собрались многочисленные родственники, изыскивающие любой повод, чтобы остановиться в дядюшкином поместье. Нигде более во Франции они не могли бы устроиться лучше. Нигде нища не была бы столь хороша, вина столь благородны, а хозяин столь обаятелен.

Это приводило Сардо в бешенство. В то время как он ненавидел дядю, все остальные в семье раболепствовали перед ним, словно он был если не богом, то по меньшей мере королем.

Все они окружали его, ласкаясь, будто спаниели с услужливыми мордами. Они слушали герцога так, словно он только что сошел с Олимпа.

Когда Сардо вошел в салон, герцог сказал:

— У нас еще один гость, которого, я думаю, вы не ожидали здесь увидеть. И он уже прибыл.

Гости повернулись в его сторону; послышались возгласы:

— Сардо! Какой сюрприз!

Большинство из них приходились ему тетушками и кузинами. Мужчины, мужья родственниц герцога, его сверстники, смотрели на Сардо — как ему казалось — с презрением.

«И их! Их я тоже ненавижу!»— прошептал про себя Сардо.

На лице его играла обаятельная улыбка, которую он всегда мог изобразить в нужный момент.

Благодаря этому умению пожилые дамы из числа его родственниц видели в нем «милого мальчика».

Он расточал комплименты старушкам и флиртовал с более молодыми.

К тому времени как они прошли в столовую, все, казалось, были в отличном настроении.