Барбара Картленд - Таинственная служанка

Жизель сняла уродливый чепец, и граф впервые увидел ее волосы: светлые пряди над чистым высоким лбом были зачесаны наверх. Прическа была достаточно модной, но он решил, что недоедание так же сильно отразилось на ее волосах, как и на фигуре и лице: пряди казались безжизненными и тусклыми.

Жизель остановилась у самой двери, но, бросив беглый взгляд на стол, уставленный серебряными блюдами, смотрела потом только на графа.

— Я жду, пока ты присоединишься ко мне, — сказал он. — Я решил, что в данных обстоятельствах ты предпочтешь, чтобы за нами никто не ухаживал — вернее, это ты будешь ухаживать за мной.

— Да, милорд.

— Я хочу выпить рюмку кларета и надеюсь, что ты выпьешь со мной.

Жизель взяла графин с сервировочного столика и наполнила вином стоявшую перед графом рюмку. Однако на свою она только нерешительно посмотрела и наполнять ее не стала.

— Тебе полезно будет немного выпить, — сказал граф.

— По-моему, это было бы… неразумно, милорд.

— Почему?

Задав вопрос, он понял, насколько был бестактен, и поспешно спросил другое:

— Когда ты ела в последний раз?

— Вчера вечером, перед тем, как отсюда уйти.

— И насколько плотным был обед? — Мне казалось, что я настолько голодна, что съем все до крошки, но мне почему-то было трудно глотать, и я не справилась со своей порцией.

Граф знал, что именно такими бывают неизбежные последствия недоедания.

— Полагаю, ты унесла домой то, что не смогла съесть? — деловито осведомился он.

— Этого я сделать… не смогла, ваша милость.

— Тебе не дали еды с собой?

— Я спросила у повара, нельзя ли мне взять с собой полцыпленка, который остался от вашего ужина. Повар как раз собирался выбросить его в помойное ведро.

Немного помолчав, она добавила:

— Он мне не ответил. Он бросил остатки цыпленка собаке, которая была уже так сыта, что даже не посмотрела на него.

Она рассказала эту историю без всяких эмоций: просто сообщила о фактах.

— Садись, — сказал граф. — Я хочу убедиться в том, что ты хорошо поела. И еще до начала позволь пообещать, что все оставшееся ты можешь унести домой.

Он увидел, как Жизель напряглась. Помолчав секунду, она сказала:

— Вы заставили меня пожалеть о том, что я вам рассказала. Эта история вовсе не значит, что я прошу милостыню, милорд.

— Я принял это решение еще до того, как ее услышал, — возразил граф. — А теперь ешь, дитя, и, ради бога, прекрати мне перечить. Если я чего терпеть не могу, так это того, чтобы на каждое мое слово мне возражали.

Когда Жизель усаживалась напротив него, на губах ее промелькнула тень улыбки.

— Извините, милорд… На самом деле я, конечно, очень вам благодарна.

— Тогда докажи это и поешь как следует, — отозвался он. — Терпеть не могу худых женщин.

Граф положил себе на тарелку кусок жареного кабана, а Жизель тем временем отрезала себе кусок языка, ко не начала есть, пока не передала графу соусы, которыми можно было приправить выбранное им мясное блюдо. Если он рассчитывал с удовольствием понаблюдать за тем, как недоедавшая в течение долгого времени девушка будет наверстывать упущенное, то его ждало разочарование. Жизель ела неторопливо, очень ловко пользовалась столовыми приборами и насытилась задолго до того, как граф кончил ленч.

Ему удалось убедить Жизель выпить немного кларета, но она сделала всего несколько маленьких глотков.

— Я привыкла обходиться без вина, — извиняющимся тоном объяснила она. — Но теперь, благодаря деньгам, которые вы мне дали, милорд, мы сможем жить лучше.

— Полагаю, их хватит не слишком надолго, — сухо заметил граф. — Я слышал, что за время войны цены невероятно выросли.

— Это так. Но все-таки мы… сумеем их растянуть.

— Вы всегда жили в Челтнеме?

— Нет.

— А где вы жили?

— В небольшой деревушке… в Вустершире.

— Тогда почему вы переехали в город? Наступило недолгое молчание, а потом Жизель сказала:

— Извините меня, ваша милость, но я хотела бы пойти домой и взять мазь, которая понадобится для ваших перевязок. Я не уверена, что у матери ее достаточно. Если нет, то ей придется приготовить новую, а на это понадобится время. Мне не хотелось бы, чтобы лечение прерывалось, если мы начнем его.

Граф пристально посмотрел на нее.

— Другими словами, ты не намерена отвечать на мои вопросы.

— Да… милорд.

— Почему?

— Мне не хотелось бы, чтобы ваша милость сочли меня невежливой, но моя семейная жизнь касается только меня.

— Почему?