Оливия Клеймор - Голиард

Де Пайен терпеливо выслушал длинную тираду своего сеньора, понимая, куда тот клонит.

– Ваше сиятельство, я прикажу оружейнику привести мои доспехи в порядок.

Барон кивнул.

– Разумеется… Но мне бы хотелось, чтобы вы предстали на турнире в новом хаубержоне и нагруднике [6] Хаубержон – кольчужный доспех. В него входили сама кольчуга, рукавицы, капюшон, чулки. Богатый нагрудник (простой изготовлялся из дублёной кордовской кожи) представлял собой ламелярный доспех или, как его ещё называли ламеллярной чешуёй. Появился незадолго до первого крестового похода (аналог византийского), затем получил широкое распространение. На него надевалось сюрко (туника) с изображением вышитого цветными нитями герба или аппликации из разноцветной ткани. Также в качестве нагрудника использовалась бригантина (доспех из пластин, нашитых на суконную основу, использовался вплоть до XV века пехотинцами). , украшенном грифоном. Посему я прикажу оружейному мастеру подогнать свой праздничный доспех по вашей фигуре.

Де Пайен поклонился.

– Как вам угодно, ваше сиятельство. Для меня великая честь облачиться в доспех с вашим гербом.

Де Пайен откланялся. Когда он покидал замковую залу, то столкнулся в дверях с Матильдой. Юная прелестница потупила взор, как и положено скромной воспитанной девушке её возраста. Но от взора рыцаря не ускользнул румянец, заливший нежные девичьи щёки, словно маков цвет.

Потон не растерялся, поклонившись молодой даме с надлежащим почтением. Та же ответила лёгким кивком головы и проследовала к отцу, оставляя за собой шлейф нежнейшего аромата.

Рыцарь покинул замок, верхом на лошади направившись в свои крошечные владения. Увы, они не позволяли даже думать о Матильде. Но сердцу не прикажешь! Юная прелестница всецело завладела воображением благородного рыцаря, и тот безудержно предавался грёзам. Перед его взором стояла Матильда, облачённая в нежно-лиловое платье, перехваченное под грудью по последней бургундской моде, отчего прелестные выпуклости казались ещё соблазнительнее. Её белокурую головку венчал высокий головной убор, тончайший шарф окутывал его сверху, охватывая щёки, подбородок и шею…

«Я непременно выиграю этот турнир! Пусть я не могу открыться Матильде в своих чувствах, на то я не имею право, ибо я не могу уронить честь своего сеньора, барона де Понтарлье. Но никто не запретит мне объявить Матильду Дамой сердца и сражаться во имя её прелестных глаз!»

С таким мыслями Потон де Пайен достиг своего дома, сложенного из местного камня. Он окинул свои владения безрадостным взором и тяжело вздохнул.

– Увы, с таким богатством я в праве рассчитывать лишь на дочь одного из вассалов барона… Вот, если бы началась война с Арелатом или Ломбардией, то я непременно бы отличился… А может быть и спас жизнь барону… – мечтательно произнёс де Пайен.

Узнав от матушки о предстоящем путешествии в Бельфор, где соберётся весь цвет бургундского рыцарства, Матильда поспешила к отцу. В дверях, ведущих в зал, она столкнулась с молодым рыцарем. Девушка давно приметила молодого и сильного де Пайена, он будоражил её воображение, особенно по ночам, когда она не могла заснуть, томимая необъяснимыми чувствами.

Однажды она призналась матушке, что засыпает только под утро. Баронесса крайне обеспокоилась и учинила дочери допрос со всем пристрастием. Но Матильда была отнюдь не глупа, чтобы признаться матери в чувствах к простому рыцарю, вассалу своего отца. Она прекрасно понимала, что хоть де Пайен и храбрый воин, и хорош собой, но ей он неровня. Девушка воспринимала свои душевные порывы, как само собой разумеющиеся, свойственные её возрасту… Ну кто не мечтал о куртуазной любви в пятнадцать лет?

Теперь же она стояла перед отцом.

– Что ты хочешь, дочь моя? – поинтересовался он.

– Ах, отец, матушка сказала мне, что вы получили приглашение на бельфорский турнир… – сразу же перешла к делу красавица.

– Да и что?.. Эта новость тебя так взволновала? – удивился барон.

– Да… – призналась Матильда и опустила взор в долу. Она прекрасно знала, что подобное поведение безотказно позволяет ей добиться желаемого.

Барон улыбнулся, с удовольствием воззрившись на дочь: «Как она повзрослела… Просто очаровательная женщина… И как скромна…»

– Я хотела просить вас об одолжении… – смиренно произнесла Матильда и робко взглянула на отца.

Тот растрогался.

– Конечно, моя драгоценная!