Людмила Сурская - Сколько живёт любовь?

Она выронила мочалку в воду. Та забулькала. Освободившаяся рука сама потянулась к голове: "С ума сойти! Ему ещё не нравится как я реагирую…" Клубок из боли не давал вздохнуть. А он смотрел на неё несчастными глазами и ждал. Отвернулась: "Как бы дала по мордяке…" Как не странно, но гнев открыл глаза, тут она поняла, что это прежде всего его шаг перед самим собой. Их пути с фронтовой подружкой разошлись. И её, Юлиным, отношениям с ним угрозы нет. Но понимание ревность не испепелило.

— У всех болячка, заживёт, а ты свою в канитель превращаешь. Рассказывай уж, раз начал, — простонала она. "Нина в точку говорила, что мужика не перевоспитать, если жить с ним, то принимать со всем дерьмом. Что выросло, то выросло".

Он помолчал прикидывая как поступить и всё же продолжил:

— Ну вот приехали, кое — как нашли дом. Темнота. Подняли людей в какой-то квартире. Узнали где искать нужный адресат. Получив подсказку отправился. Нашёл. Разобрался с дверью, стучу.

Юлия не выдержала такой бестолковщины, прикрыв гневно блестевшие глаза, простонала:

— Ты что поднял всё семью и в квартиру заходил?

Он поиграл озябшими плечами, намекая ей, мол, самая пора полить тёплой водичкой, но не дождавшись, вздохнув, ответил:

— Нет, слава богу, не открыли, мы через дверь пообщались, — ухмыльнулся он. — Я спросил о Галке, мне сказали, что её ещё нет и я ушёл. Вернулся к своим они ещё сидели, меня ждали. Похохотали над моей неудачей. Сошлись на том, что не судьба… мне ею ещё попользоваться… — Заметив, как жена отвернулась, заторопился:- Юлия, Юля, ну ты что… Я б её пальцем не тронул, на что та заноза мне… Клянусь! Это всё.

Руки чесались, ей убить его хотелось, но Юлия стерпев легонько шлёпнула его пониже спины и приказала:

— Поворачивайся Казанова, я спину протру.

Ему это не понравилось и он засопел:

— Юль, да ладно тебе, мы все мужики такие. Безалаберные…

"Вот тот-то и оно. Но все хитрющие, а у тебя всё наружу. У каждого был гарем, а треск идёт о тебе". Юлия растирала полотенцем его тело и злилась, на себя за терпение, на него за простецкое отношение к такому не ерундовскому вопросу…, на мужское оправдание "я пьяный был". Надавать бы по мордяке. (Пройдёт много лет, не будет в этом мире Кости и она прочтёт интервью в газете одного из тех участников дружеской встречи, "своих ребят", как он считал. На вопрос корреспондента, как провели тот вечер перед праздничным парадом, он честно рассказал про их встречу и не забыл упомянуть про то, как Рутковский ездил проверять приехала или нет его любовница с ребёнком, которым он её одарил. Естественно, корреспондент поймав жаренное поинтересовался зачем ему это было надо? Тот с радостью поделился своими соображениями, мол, маршал хотел договориться о помощи, ситуация с любовницей не лучшим образом сложилась. В боевых условиях ребёнок получился. Вы же знаете, мол, его репутацию мягкого и совестливого человека… И уже смеясь добавил — возможно и соскучился, как не крути, а для него это было жаркое время в руках молоденькой прелестницы. Когда Юлия читала такое откровение её трясло. Кто его тянул за язык? Говори насчёт себя, зачем же трогать было Костю? Фантазировать и предполагать. Что это- мужская дурость или желание хоть как-то лягнуть Рутковского? И то и другое мерзко. Вот тебе и в доску свои парни, повязанные кровью и бабами).

Он виновато сопел. Юлия взяла себя в руки. Потихоньку чувства обиды, досады и раздражения как-то сами собой исчезли. Кошки перестали скрести и рвать сердце. Сказал же обо всём сам. Значит, крепок фундамент её семьи. Паутинка из солнечных лучей опутавших их с Костиком сердца не слабого плетения. Она из любви и чудес поэтому и неразрывна. Улыбнулась, обрадованный он потянул её к себе:

— Ну вот, так-то лучше… Юлька, как я тебя люблю…

В спальню пробирались стараясь не шуметь. Уложив её на своё плечо он просил:

— Споём мою любимую.

Юлия не удивилась, но разворчалась:

— Ты на время смотрел?

— Мы тихо-тихо.

— Ну если тихо то тогда давай, — душила смех она. Отказывать бесполезно, если завёлся будет петь. Прикинулась не помнящей. — Какую?

Он хмыкнул.

— Начинай с конца, как доберёшься, я скажу.

Она так и поступила. Пели от "Ермака" с "Варягом" и "Бродягой". Добрались "Из-за острова на стрежень", "Там вдали за рекой", "Соловьи", "Эх, дроги"…

Юлия боялась радоваться, кажется, всё лучше не бывает и её трудное счастье продолжается. Хотя она готова, если это угодно судьбе, скрестить с этой певчей птичкой шпаги в любой момент. Как она устала держать всё в себе. Поделить эту тяжесть ни с кем не возможно. Саднит надорванное сердце. Всё заживает, затянется возможно и оно. Нужен покой. Но она знает: покоя до самой смерти не будет. Значит, надо научиться с этим жить. Кто б рассказал как?!