Дональд Маккейг: Ретт Батлер

— Конечно, сэр. Я ведь учился в Филадельфии.

— Ну что ж, Филадельфия — прекрасный город для учебы.

Шэд Уотлинг шел позади, рассеянно усмехаясь и почесывая ляжку.

— Мистер Батлер, — сказал Том Джеффери, — зачем вы снимаете рубашку?

— Подержишь пока, Джон? Рубашку я снимаю, мой милый друг янки, чтобы пулей не вмяло ткань в рану.

— Может, вы просто любите разгуливать голышом…

Шэд Уотлинг посмотрел на более худощавого мужчину с явным презрением.

— Я никогда не раздеваюсь без надобности.

— Господа, — перебил Джон Хейнз, — это ужасно неприятное и смертельно опасное дело, и я должен еще раз вас спросить, не откажется ли мистер Уотлинг от своих слов и не извинится ли мистер Батлер, предложив компенсацию, чтобы честь была удовлетворена?

Обнаженные руки Ретта от холода покрылись гусиной кожей.

— Пятьдесят шагов, — повторил Шэд, — должно быть как раз. Батлер, помните своего черномазого приятеля Уилла? Как тот молил о пощаде? Попробуйте — может, пожалею и отпущу. — Уотлинг вновь показал свои зубы, — Дайте-ка мне пистолеты… Янки, ты следил, как мистер Хейнз их заряжал? Не могло быть так, чтобы он снарядил один из них двойным зарядом? Скажем, одна пуля уже находилась в стволе, прежде чем он заложил вторую?

Янки был поражен.

— Мистер Хейнз — джентльмен!

— Уверен, что он не нарезал пулю? Это когда наносят небольшой круговой надрез, чтобы пуля при ударе разорвалась. Ты хорошо проверил его пулю, янки?

Джеффери повторил:

— Мистер Хейнз — джентльмен.

— Уж конечно. Джентльмены не надрезают пулю и нипочем не кладут двойной заряд. Ну, который из этих пистолетов заряжал мистер Хейнз?

— Я заряжал тот, который ближе ко мне, — произнес Джон.

В лесу послышался звук рожка, долгий, торжествующий звук — таким охотники на лис оповещают о своей добыче. Минуту спустя выкатилось, разбрызгивая воду из-под колес, открытое ландо. Два молодых кутилы стояли между сиденьями; тому, который дул в почтовый рожок, пришлось его бросить и ухватиться за спинку, иначе бы он не удержался и полетел головой вниз при резкой остановке.

— Эй! Неужели мы пропустили все веселье? Пожилой человек, сидящий на козлах, хихикнул.

— Разве я не говорил вам, что мы приедем вовремя? Полковнику ли Джеку не найти этих подлецов?

При жизни жены, Фрэнсис, полковник Джек Раванель был уважаемым человеком, на плантациях которого успешно выращивался рис. Но ее убили. Был ли его нынешний разгульный образ жизни следствием тоски или, напротив, устранения присмотра со стороны жены — сказать трудно. Причем в Чарльстоне, где пьянство было под запретом только для духовенства, полковник Джек Раванель оказался самым отъявленным пьяницей. В городе, где любой порядочный джентльмен играл, Джек умудрился стать нежелательной персоной во всех уважаемых игорных домах. Но Джек был прирожденный лошадник, и поэтому помешанный на лошадях Чарльстон прощал ему многие грехи.

Джон подошел к ландо. — Господа, это дело чести. Соблюдайте нормы приличия.

Молодые люди, прибывшие с полковником, были одеты в короткие парчовые сюртуки, яркие галстуки с широкими, как у шарфа, концами и брюки настолько узкие, что не требовался гульфик. Хотя Джек Раванель годился им по возрасту в отцы, он был одет так же.

— Деревенская девка подзалетела, и сразу дело чести? — Парень затрубил в рожок, — Да ладно тебе, Джон Хейнз. Это очередной розыгрыш Ретта, только и всего.

Джон рассвирепел.

— Генри Кершо, это оскорбление. Вы здесь незваный гость.

Но здоровяка Генри остановить было непросто.

— Хочешь сказать, кузен Ретт доведет дело до конца? Будь я проклят, завтра все успокоится! Ретт, это ты? Тебе не холодно? Мы черт знает сколько времени ехали по проклятому болоту. Полковник Джек утверждает, что раньше он был владельцем этой земли. Должно быть, он тогда не пил. Эдгар Пурьер, это ты вылакал весь виски?

Том Джеффери спросил:

— Мистер Хейнз, тут так всегда бывает?

— А, тот самый янки, о котором мы слышали? — обратился к нему Генри Кершо.

— Да, сэр. Из Эмити, штат Массачусетс.

— Что ж, человек не выбирает, где ему родиться. Скажи, ты хотя бы не из тех чертовых аболиционистов?

Ретт Батлер жестом заставил Джона молчать и спросил без всякого выражения:

— Эдгар, Генри, Джек, вы пришли посмотреть, как я умру?

Эдгар Пурьер изобразил извиняющееся выражение.

— Джек обещал, что это будет всего лишь шутка, Ретт!

Он сказал, что ты никогда не станешь стреляться из-за…