Филиппа Грегори - Земные радости

Молитва закончилась, а Эстер продолжала стоять неподвижно, держа ладони на детях. Джонни повернул к ней маленькое круглое личико и потянулся без слов, просясь на руки. Эстер наклонилась и подняла его. Когда тяжеленькое детское тельце удобно устроилось у нее на бедре, а ручки крепко обвились вокруг шеи, нежность затопила ее сердце. Фрэнсис, все еще ни на кого не глядя и без единой жалобы, повернулась к Эстер; та обхватила рукой ее головку и прижала маленькое печальное личико к своему фартуку.

Проведя несколько дней дома, Джон совсем оправился и скоро занимался рассадой в горшках и посылал Фрэнсис в замерзший сад собрать все до единого последние каштаны, падавшие с деревьев вдоль аллеи.

Каштаны были настолько ценными, что под широко раскинувшимися ветвями деревьев с осени и до весны были расстелены простыни, которые не позволяли ни одному колючему шарику или теплому коричневому ореху затеряться в траве. Эстер заикнулась было, что простыни могут порваться или запачкаться, но Джон твердо заявил, что один каштан стоит дюжины простыней и что сад всегда и во всем важнее, чем дом.

Эстер сопровождала Традесканта в долгих прогулках по застывшему саду, где он демонстрировал свои деревья и сообщал их названия. В ветреную: дождливую мартовскую погоду Джон проводил дни в оранжерее, перед столом с горшками для пересадки и бочонком просеянной земли, обучая Эстер сажать семена. Он показал ей привередливые растения, оставленные в оранжерее с осени до весны для спасения от зимних морозов, показал, чем садоводы занимаются зимой — чистка больших кашпо и кадок, куда потом посадят растения; мытье и проветривание горшков; подготовка всего необходимого для весенней посадочной лихорадки. Один из работников всю зиму только тем и занимался, что просеивал землю для горшков и грядок с рассадой. Другой возился с устрашающего вида бочкой с водой, обогащенной конским и коровьим навозом, с добавлением особого супчика из крапивы — собственного изобретения Джона. Весной этим раствором сбрызгивали каждый драгоценный росток.

Так прошло несколько спокойных недель. Наконец в порт прибыл корабль, и один из моряков доставил Традесканту запечатанный пакет с семенами и письмо из Виргинии. Прочитав его, Джон сказал:

— Мой сын вернется домой к апрелю. Он написал мне перед тем, как на неделю уйти в леса. У него индеец-проводник, он сопроводит его к растениям и благополучно доставит обратно. — Традескант помолчал, глядя на тлеющие угольки в золе. — Поскорее бы он был дома. Я просто жду не дождусь, когда он наконец приедет и все уладится.

— Приедет, никуда он не денется, — подбодрила Эстер.

В голове у нее промелькнула одинокая предательская мыслишка, что они и без него очень даже неплохо справляются. Джон занят работой и доволен. Музей приносит доход, пусть и небольшой, но зато постоянный. Она каждое утро занимается детьми и каждый вечер целует их перед сном.

— Думаю, сейчас Джей в пути, — продолжал Традескант. — Это письмо отправлено восемь недель назад. Может, он уже в море.

— Господь храни его, — промолвила Эстер, взглянув в окно на темное мартовское небо.

— Аминь, — отозвался Джон.

В конце месяца он снова заболел. Он мерз, у него ломило все кости. Но держался он непреклонно и заверял, что его ничто не беспокоит и вообще все в порядке.

— Всего лишь устал, — успокоил он Эстер с улыбкой. — Просто старые кости.

Она не уговаривала его подняться с постели и поесть. Выглядел он так, будто достиг конца долгой и тяжелой дороги.

— Мне кажется, я должен написать письмо сыну, — спокойно произнес Джон как-то утром, когда Эстер сидела в изножье его кровати и шила фартук для Фрэнсис.

Она сразу отложила шитье в сторону.

— Но ведь он не получит его, если уехал из колонии, как собирался. Скорее всего, ваш сын уже в море.

— Я не стану посылать это письмо, он прочитает его здесь. Если я уже не смогу пообщаться с ним.

Эстер серьезно кивнула, не торопясь переубеждать Джона.

— Ваше состояние ухудшилось?

— Я чувствую себя старым, — признался он. — Я не надеюсь, что буду жить вечно, поэтому хотел бы уладить все дела. Ты напишешь письмо за меня?

— Если вам так хочется, — ответила Эстер после недолгого молчания. — Или я могла бы позвать писца, и он написал бы под вашу диктовку. Пожалуй, будет лучше, если письмо будет написано не моей рукой.

— Ты умница, Эстер, — похвалил Традескант. — Разумный совет. Пошли за кем-нибудь из Ламбета, я продиктую письмо сыну и закончу завещание.