Филиппа Грегори - Земные радости

— А что, если я не понравлюсь ему? — засомневалась Эстер. — Я не красавица. Он может решить, что найдет и получше.

— Тогда я привезу вас обратно к дяде, и хуже вам от этого не будет, — успокоил Джон.

Он подумал, что прежде не встречал женщины, способной на такую откровенность. Отсутствие тщеславия и простота в выражениях очень импонировали ему. Он забеспокоился, придется ли это по вкусу Джею, или такая невеста смутит его.

— Конечно, может случиться, что он вам не понравится.

Эстер покачала головой.

— Я не принцесса из романа, жаждущая любви, — улыбнулась она. — Дом, бизнес и пара детей — это все, что мне надо. Можем ударить по рукам прямо сейчас.

Джон напомнил себе, что сейчас протянуть ладонь и ударить по рукам — создать ловушку и для нее, и для Джея. В голове у него зазвучал мудрый и циничный голос Сесила, который советовал именно так и поступить, но он не поддался искушению.

— Я не позволю вам принимать такие решения слишком поспешно, — ответил Джон. — Прежде чем мы продолжим эту тему, вы съездите со мной в Ламбет, пообщаетесь с детьми, посмотрите дом и поймете, устраивают ли вас условия.

— Хорошо, — согласилась Эстер.

Ее взгляд снова устремился на тюльпаны.

Пока они из Отлендса доехали до Ламбета, Традескант промерз до костей. Путь показался ему длиннее обычного. Переправа через реку была очень холодной, в лицо дул резкий пронизывающий ветер, который пробрался через его кожаный жилет и шерстяной плащ. Лихорадка, которую он привез с Ре, мучила его всякий раз, когда он уставал, заставляла ныть каждый сустав в теле. Он был рад, что его сопровождает Эстер, что она заплатила лодочнику и наняла фургон для путешествия по Саут-Ламбет-роуд. Всю дорогу она заботилась о его комфорте, но не могла прекратить ледяной ветер и убрать с пути зимние ухабы.

Когда они остановились у дома, она помогла Джону перейти маленький мостик, и он добрел до двери, опираясь на ее руку. Как только они переступили порог, Эстер начала распоряжаться, словно уже была хозяйкой.

Слуги охотно ей подчинялись — разожгли огонь в комнате Джона, принесли для него удобное кресло и стакан горячего вина. Эстер встала перед ним на колени и, даже не сняв плаща, сдвинув муфту в сторону, начала растирать его холодные руки. Наконец синева с них сошла, и Джон ощутил в пальцах покалывание.

— Спасибо, — поблагодарил он гостью. — Кажусь себе полным дураком, привез вас сюда, а сам заставляю хлопотать.

Эстер поднялась на ноги с еле заметной улыбкой, которая словно говорила: не стоит придавать значения таким мелочам.

— Пустяки! — легко воскликнула она.

Джон снова почувствовал себя с ней свободно. Она сумела за считаные минуты навести в доме порядок. Очень скоро на постели Джона уже лежали чистые простыни, к нему в комнату принесли миску горячего супа и ломоть белого хлеба, так что он мог пообедать у себя в спальне. Потом Эстер познакомилась с детьми. Она сидела с ними в кухне, пока они ужинали, а после еды слушала, как они читали молитву, смиренно склонив головки над руками. У малыша Джона все еще вились золотые шелковистые младенческие локоны, падавшие на белый кружевной воротничок. Глянцевые каштановые волосы Фрэнсис были спрятаны под белым чепчиком. Эстер с трудом удержалась от желания схватить обоих и притянуть к себе на колени.

— Хозяйка обычно молилась каждое утро и вечер, — обронила кухарка, суетившаяся у очага. — Помнишь, Фрэнсис?

Девочка кивнула и посмотрела в сторону.

— Хочешь, чтобы мы помолились, как твоя мама? — мягко спросила Эстер.

И снова Фрэнсис молча кивнула, отвернувшись и скрывая подбежавшие слезы.

Эстер сложила руки, закрыла глаза и начала цитировать молитвенник, изданный Кранмером. [44] Кранмер Томас (1489–1556) — один из отцов английской Реформации, архиепископ Кентерберийский. Издал две Книги общих молитв, ставших обязательными при богослужении. Она делала это так, словно иного пути обратиться к Создателю не существовало. Эстер никогда не была в церкви, где молитвы идут прямо от сердца. Она бы сочла такое поведение неподобающим, возможно, даже незаконным. И сейчас она просто механически повторяла слова, которые произносил архиепископ.

Фрэнсис медленно, не поворачивая головы и никак не показывая, что хочет, чтобы ее обняли, стала отступать назад, к Эстер, все ближе и ближе, пока наконец не прислонилась к ней, все еще глядя в сторону. Нежно и осторожно Эстер разомкнула сложенные в молитве руки и опустила одну ладонь на худенькое плечико Фрэнсис, а вторую — на шелковые кудри Джонни. Тот сразу почувствовал себя уютно под лаской гостьи и потянулся к ней. Плечо маленькой девочки оставалось напряженным еще мгновение, но потом расслабилось, будто Фрэнсис сбросила ношу, которую несла в одиночестве. И когда все остальные в конце знакомой молитвы громко произнесли: «Аминь», Эстер мысленно добавила свое собственное пожелание: пусть ей достанутся эти дети, принадлежавшие другой женщине, пусть она воспитает их, как этого хотела их мать, и пусть со временем они полюбят ее.