Джоанна Линдсей - Навеки

"Женщина не может владеть Проклятьем Бладдринкера», — сказал он ей во время их первой и последней встречи, ничем не объясняя своего резкого отказа. Она умоляла его в письмах и по телефону, но он не уступал, и все бы на этом и закончилось, если бы в дело не вмешался Дэвид, ее обожаемый Дэвид, которого она любила как родного брата. В раннем детстве он остался сиротой, и ее родители взяли его на воспитание. Он вырос в их доме и опекал ее с детских лет. И вот теперь вновь решил ей помочь. Но даже Дэвиду потребовалось четыре месяца, чтобы наконец совершить покупку, да и то только после того, как он согласился на все условия Дирборна.

Как только все уладилось, Дэвид сразу же позвонил Розалин и сообщил, что перешлет меч с первым же кораблем, следующим в Америку. Она пришла в неописуемый восторг, но кое-что в разговоре с ним заставило ее насторожиться: «Роузи, и не думай о том, чтобы возместить мне расходы. Я дал Дирборну клятвенное обещание, что никогда не буду продавать меч женщине и даже не оставлю по завещанию. Однако этот сумасброд ни словом не обмолвился о том, что он запрещает мне просто подарить меч. Ну так вот, прими от меня этот скромный подарок ко дню твоего рождения — разумеется, в счет последующих пятидесяти лет».

Розалин прекрасно знала, какой это был дорогой подарок: если бы ей пришлось покупать меч самой, на это ушли бы все ее сбережения, да еще тысяч двадцать пришлось бы занять. Так что она чувствовала себя в неоплатном долгу у Дэвида, несмотря на все его тактичные заверения. Конечно же, эта сумма была для него смехотворно мала — Дэвид женился на богатой наследнице, которая обожала его и буквально осыпала деньгами. Его жена Лидия тоже была своего рода коллекционером: она питала такое же пристрастие к старинным особнякам, какое Розалин питала к старинному оружию. Зная это, Розалин все равно чувствовала себя обязанной Дэвиду — покупать такие дорогие подарки было сущим расточительством, даже если ему и приятно доставить ей удовольствие. Ей захотелось сделать ему какой-нибудь приятный сюрприз, чтобы хоть как-то отплатить за эту бесценную услугу.

Розалин не могла больше противиться искушению. Дрожащими пальцами она нащупала ножницы в сумочке. Потом кинула быстрый взгляд в сторону двери, желая убедиться в том, что она закрыта, и неожиданно усмехнулась: так недалеко и до болезненной подозрительности, а там и до шизофрении. Колледж в это время был почти пуст, за исключением нескольких преподавателей да студентов из драматического кружка, репетировавших пьесу, которую в этом семестре выбрал мистер Хейли для студенческого спектакля. Никто не мог нарушить ее уединения, но если бы кто-то и зашел случайно, ей нечего было прятать. Ну что же, мистер Дирборн, вы были непреклонны: женщина не может владеть этим мечом, и все же…

И все же она завладела им. Теперь это сокровище принадлежит ей. Меч станет жемчужиной ее коллекции — самое древнее и самое красивое оружие. Розалин не смела и надеяться, что когда-нибудь станет обладательницей такого редкого экземпляра. Она ни разу еще не видела этот меч — даже на фотографии, — но с тех пор, как впервые услышала о нем, потеряла покой. Он был самым старым из всех известных ей клинков, и, вероятно, поэтому она жаждала приобрести его. Дэвид заверил ее, что меч в отличном состоянии, несмотря на свои древний возраст, и почти не тронут ржавчиной, что было совсем уже невероятно, ибо рукоять меча датировалась примерно VIII веком, а стальное лезвие клинка — X. Вероятно, такая великолепная сохранность меча объяснялась исключительно заботой его хозяев — наверное, каждый владелец берег его не то что от ржавчины, но и от постороннего глаза.

Взяв ножницы, она торопливо перерезала пластиковые ремни, открыла коробку и, разворошив упаковочную солому, нащупала ящик красного дерева. Увидев широкую ленту, перевивавшую ящик, Розалин улыбнулась: Дэвид, как всегда, был галантен. К ленточке был подвешен ключ.

Розалин осторожно приподняла деревянный ящик и вытащила его из картонной коробки, спихнув упаковку на пол. Теперь ей стало ясно, почему было так тяжело тащить коробку: основной вес посылки заключался в этом узком деревянном ящике. Розалин развязала ленту и сжала ключ в руке. Затаив дыхание, она вставила его в замок и стала осторожно поворачивать, пока не услышала слабый щелчок.

Открыв крышку, она с благоговейным трепетом склонилась к тому, что было частью тысячелетней истории: длинный, обоюдоострый клинок потемнел от времени, но рукоять кованого серебра хорошо сохранилась и сверкала в свете настольной лампы. В центре рукоятки вспыхивал темный янтарь размером с двадцатипятицентовую монету. Три янтарика поменьше украшали вершину витой рукояти, на которой был выгравирован рисунок, изображающий не то дракона, не то змею — сразу разобрать было невозможно.