Vika Varlei - Roman s vampirom

— Через пять минут мы встанем на стоянку, и будем стоять минут тридцать, — вновь донеслось из колонок.

— А туалет там есть? — спросил кто-то.

— Конечно. Рядом можно также перекусить, — заверил туристов гид и начал озвучивать программу действий. — Мы увидим великолепный по красоте собор Sagrada Familia или собор святого семейства великого архитектора Антонио Гауди. Полюбуемся видами на Барселону с горы Монтюик. Не забудьте внимательно относиться к своим личным вещам. Мошенников здесь полно...

Через час автобус уже колесил по залитому ярким солнцем городу, то и дело останавливаясь, чтобы выпустить или впустить любопытных пассажиров, беспрерывно щелкающих фотоаппаратами и принимающих возле очередного памятника искусства или красиво подстриженной зеленой аллеи всевозможные позы.

Город поражал особенной красотой, легкостью и плавностью линий, вычурной ажурностью и подчеркнутой грацией. Он имел свой неповторимый цвет и запах, радовал глаз изяществом форм, многочисленными фонтанами и скульптурами, буйной растительностью и солнечной погодой, живой и эмоциональной речью и такими же улыбками местных жителей. После очередной длительной остановки подуставшие, но довольные, сытые и уже успевшие потратить часть денег на подарки и сувениры, туристы, вновь расселись по местам. Гид продолжил свой рассказ:

— Барселона знаменита своей удивительной архитектурой, ставшей одной из ее визитных карточек. И самым ярким тому подтверждением служит квартал Несогласия, где соседствуют бок о бок творения четырех знаменитых архитекторов-модернистов. Это и дом Льео Морера по проекту Доменек-и-Монтанера, два здания построены Энрике Сангиером, дом Аматлье архитектора Пуч-и-Кадафальк. И весь этот ансамбль увенчан знаменитым домом Батльо — творение Гауди. Посмотрите налево — здесь расположился дом Мила, еще один шедевр, построенный Антонио Гауди. Я сказал — налево! А не направо! Вы сюда не мандариновые деревья, я надеюсь, приехали смотреть?

Но взгляд туристов, насмотревшихся вдоволь на памятники архитектуры, больше привлекали растущие прямо на улице мандарины.

— Через полчаса у вас будет свободное время, чтобы спокойно погулять по улицам Барселоны и все еще раз запечатлеть. Может, кто-то из вас захочет посмотреть на работы Сальвадора Дали, кто-то — совершить покупки...

В гостиницу Вика вернулась уставшая, но довольная.

— Понравилось? — тут же спросила Ольга, развалившаяся на кровати рядом с небрежно сброшенным лыжным снаряжением.

— Зря не поехала!

— Еще успею. Зато накаталась на всю оставшуюся!

— Странно! А я полагала, что ты, как архитектор, первым делом бросишься произведения испанского зодчества рассматривать. Там, кстати, такое здание уникальное в центре города есть...

— Какое?

— Памятник советских времен. Бесформенная груда бетона и стекла. Вроде подарка от коммунистов. Ужас!

— Позорище?

— Не то слово! Мне кажется, его не взорвали до сих пор из страха перед мстительностью наших доблестных руководителей страны, а может, просто для смеха оставили. Ты не знаешь, кстати, до которого часа местные магазины работают? Я бы еще побродила до ужина. Тут, говорят, вино очень дешевое и вкусное.

— Есть центр недалеко. То ли «Пирамида» называется, то ли «Пиренеи»... Хочешь, пошли?

Девушки вышли на улицу и отправились искать торговый центр, разглядывая между делом местные достопримечательности: прозрачные витрины сырных магазинов с огромными фигурами коров рядом с входом, заманчиво сверкающие ювелирные лавки, обувь из грубой кожи, узкие улочки, мощенные булыжником, старинные башенки, замки и петли на дверях из кованого железа.

— Вот, — ткнула пальцем в нужном направлении Вика, заметив огромную вывеску, и устремилась внутрь магазина. Ольга направилась вслед за ней.

Миновав полки с украшениями, затем с сумками, они поднялись на второй этаж. Оля сразу же свернула в сторону продовольственного отдела, а Колесникова, увидев в глубине зала отдел женской одежды, устремилась туда. По левую руку шли ряды с цветными детскими вещами. Девушка неожиданно остановилась. Как зачарованная, она повернула голову в сторону детских туфелек, носочков, платьиц, панамок. К горлу подкатил комок. В душе всколыхнулось что-то сильное, как цунами, и толчками рвалось наружу. На глаза навернулись слезы.

«Ничего себе, Викуся?! — отстраненно от эмоций произнес внутренний голос. — Нужно было уехать за тридевять земель, чтобы почувствовать тягу к материнству».