Колин Фолкнер - Любовь незнакомца

На сморщенном, изрезанном глубокими морщинами лице повивальной бабки появилось торжественное выражение.

— Он — Стюарт, — медленно изрекла она. — Стюарт.

Кинкейд широко раскрыл глаза, а Мэг тихо охнула, зажав рот рукой.

— Да, в жилах молодого милорда течет королевская кровь, — важно продолжала Мевис. — Он — брат нашего короля Карла II. Его отец, Карл I, однажды согрешил с вашей матерью. Так что, вы, Джеймс, незаконнорожденный сын короля!

Кинкейд глядел на старуху, пытаясь осознать смысл сказанных ею слов, а потом тихо произнес:

— Мой отец был королем Англии? Не может быть…

— Да, милорд, ваш отец — Карл I.

— А Филип знал, что…

— Разумеется, милорд! — перебила его Мевис. — Знал и ничего не мог с этим поделать. Король хорошо заплатил ему, чтобы он дал сыну свое имя. Теперь-то вы понимаете, почему лорд Суррей так вас ненавидел?

Кинкейд растерянно повернулся к Персивалю, ища подтверждения или опровержения слов повивальной бабки.

«Это какая-то нелепость, абсурд, — мелькнуло у него в голове. — У Мевис, очевидно, от старости помутился разум».

— Ратледж, это правда? — наконец обратился он к Персивалю. — Я — не Рэндел?

Персиваль хрипло прошептал:

— Ты — единственный, кто родился без физического уродства. Ты — красивый… в отличие от нас… Ты… не наш…

Мэг взглянула на лежавшего на каменном полу Персиваля, лицо которого исказили боль и страдание, и неожиданно для себя почувствовала жалость к этому жестокому, уже немолодому человеку, так и не узнавшему за свою долгую жизнь, что такое настоящее счастье.

Кинкейд встал на колени, склонился над Персивалем, тот еле слышно что-то пробормотал, затем его тело несколько раз конвульсивно дернулось, и он затих. Его широко раскрытые от боли и мучений глаза устремились куда-то вдаль. Кинкейд взял его за запястье. Пульса не было.

— Граф Ратледж мертв, — тихо сказал Кинкейд.

Он поднялся с колен и подошел к Мэг.

— Сердце остановилось?

— Да. Больное сердце — тоже наследственная болезнь обитателей замка, — пояснил Кинкейд. — Мой дед, то есть… не мой дед, а его отец так же умер.

Мэг крепко прижалась к Кинкейду и положила голову ему на плечо.

— Кинкейд… — прошептала она, — если бы ты знал, как я благодарна тебе! Ты спас меня…

Слабая улыбка тронула его губы.

— Мы обо всем поговорим с тобой позднее, любимая, — ласково сказал он. — А сейчас нам надо как можно скорее покинуть этот замок. Слишком много зла таится под его сводами. Пойдем, сердце мое.

Мэг задержала его руку.

— Подожди, мы не можем уйти отсюда сейчас! — воскликнула она.

— Почему?

— Здесь, в подвале, томится еще одна узница графа! Женщина!

Кинкейд переспросил:

— Что ты сказала? Еще одна узница? Господи… Где же она?

Он схватил лампу, поднял над головой.

— Она там! — указала Мэг. — Мы перестукивались с ней! Звук доносился с той стороны!

— Надо спасти ее, — забормотала Мевис. — Ах, старый дьявол…

Они пошли по коридору, освещая путь лампой, и уже через несколько шагов остановились перед маленькой дверью в стене. Кинкейд, отдав лампу Мэг, отошел на несколько шагов и с силой ударил ее плечом. Дверь распахнулась, и он влетел в темноту.

Мэг посветила лампой, и они с Мевис застыли на пороге. В дальнем углу узкой длинной каменной кельи сидело, скрючившись, какое-то существо, отдаленно напоминавшее человека. Перед ними — обнаженная молодая женщина, грязная, изможденная и напоминающая скелет. Глаза ее закрывала кожаная повязка.

Мэг подбежала к ней, сняла с ее глаз повязку и горячо заговорила:

— Сейчас мы освободим вас, потерпите немного.

Мевис наклонилась к узнице и легко подняла ее на руки, словно маленького ребенка.

— Все хорошо, деточка, — приговаривала она, неся женщину к выходу. — Все хорошо…

Кинкейд остолбенело глядел на женщину, бессильно лежавшую на руках повивальной бабки.

— Господи… — бормотал он. — Дьявол…

Опомнившись, он взял ее из рук Мевис и направился к лестнице, ведущей наверх. Мэг и Мевис молча пошли за ним. Преодолев все ступени, они очутились во дворе кухни, освещенной яркими лучами весеннего солнца. Кинкейд осторожно опустил узницу на зеленую, молодую траву и взглянул в ее изможденное, белое лицо.

— Кто это? — шепотом спросила Мэг.

— Мэри Мамфорд, — тихо ответил он. — Дочь графа Мамфорда. Говорили, она исчезла несколько месяцев назад. Ее долго искали повсюду…

Мэг судорожно сжала руку Кинкейда.

— Чтоб он горел в аду. Пусть его душа на том свете никогда не найдет успокоения!