Эмма Дарвин - Тайная алхимия

Скоро Мэл и вправду уснула, но я некоторое время лежала, пока наконец не смогла удержаться и не попыталась почувствовать сквозь свою рубашку то, что будет чувствовать господин Джон. Страх и возбуждение все росли, хотя сначала я не осмеливалась делать ничего такого, что могло бы разбудить остальных. Но мне хотелось большего, и в конце концов пришлось тереть себя до тех пор, пока я не начала дрожать с головы до ног на краю какой-то бездны. А потом я почувствовала в этом месте жар и жжение и наконец уснула.

Ночью и вправду выпал снег, но к рассвету он прекратился. Ветер тоже утих, поэтому, хотя солнце не показывалось, путешествие от Харбороу оказалось приятнее, чем мы ожидали. И все-таки мы двигались довольно медленно. Мэл сидела за спиной человека сэра Эдуарда.

Мы решили не останавливаться в Нортхемптоне, чтобы прослушать мессу, хотя был праздник святого апостола Фомы.

Копыта лошадей простучали по мосту, ведущему в Фар Коттон. Мы были почти дома и называли деревни, через которые проезжали: Блэки Мор, Коллингтри, Роуд, повороты к Эштону и Сток-Брюерну. Мост, поворот к Алдертону, а потом дорога пошла от берега реки вверх, пока в угасающем свете мы не увидели церковь и крыши Холла.

Наконец мы свернули с высокой дороги и въехали в ворота, за которыми сразу увидели бежавшую через двор Джакетту.

«Она подросла», — подумала я.

Но лицо девочки было красным от слез. Услышав стук копыт, она повернулась и увидела нас.

— Иза! Маргарита! Джон и Лайонел отобрали у меня куклу! Они собираются ее сжечь!

Я подъехала к сажальному камню, чтобы спешиться, но Маргарита рывком высвободила ногу из стремени и соскользнула с лошади посреди двора. Джакетта схватила меня за руку и потащила нас туда, где за конюшнями громоздилась куча навоза. Мальчики развели костер из слишком сырых веток, так что он скорее дымил, чем горел, и верно — на верху костра была пристроена Игрейна, кукла Джакетты. Кукла, которая прежде была моей.

Я отвесила Джону оплеуху.

— Сейчас же убери ее оттуда, дрянной мальчишка! И никогда так больше не делай!

Он тоже подрос, но все еще был слишком маленьким, чтобы дотянуться до Игрейны, хотя огонь и не был сильным. Я оглянулась и увидела ветку, которую они еще не бросили в костер.

— Маргарита, подержи мое платье.

Та собрала в складки мои юбки и держала их в стороне от огня, а я наклонилась вперед и ухитрилась веткой выбить Игрейну из костра. Кукла покатилась вниз между хворостинок, я подхватила ее и отдала Джакетте, которая стала ее баюкать и целовать.

Маргарита схватила Лайонела за плечо и дала ему звучную пощечину. Тот попытался вырваться.

— Мы просто играли в колдунью Жанну д'Арк и герцога Джона Бедфорда, — объяснил он. — Джакетта слишком большая, чтобы играть в куклы. Я слышал, как это сказала моя мать. Джакетта скоро уедет.

— Все это не ваше дело! — ответила я.

Лайонел всегда слышал больше, чем следует.

— Как вы посмели воспользоваться именем великого герцога Джона, чтобы так жестоко поступить с Джакеттой?

Я оглянулась: та держала за руку Маргариту и шмыгала носом, уткнувшись в шляпку Игрейны.

— А теперь прочь отсюда, пока я не рассказала обо всем матери!

Мальчики повернулись на пятках и исчезли в прорехе изгороди. Уже почти стемнело.

— Госпожа Иза, — позвала со двора Мэл. — Где вы?

Я отряхнула юбки и выпрямила спину, уставшую за долгий день верховой езды.

— Иду, Мэл! Маргарита, у тебя пепел на носу.

— Что ж, а у тебя руки черные и подол, — хмыкнула она через плечо, вприпрыжку направившись через двор.

Я последовала за ней.

— Сперва умоемся или поздороваемся?

— Спроси Мэл, — ответила Маргарита, заворачивая за угол.

Мэл стояла наверху лестницы, и в свете факела, горевшего у дверей, я увидела, какая она усталая и сердитая.

— А теперь поторопитесь. Ее светлость в большом зале.

— Как она? — спросила я, переведя дыхание.

— Теперь у нее очень большой живот, и, судя по всему, она плохо спит.

Мы с Маргаритой переглянулись и заговорили в один голос:

— Сперва умоемся.

Леди, моя мать, сидела за столом в большом зале, перед ней были разбросаны бухгалтерские книги, а чиновник, господин Вутон, маячил за ее плечом.

— Нет надежды, что эти поступления из Франции вернутся… — говорила она, когда мы вошли.

Мы преклонили колени в дверном проеме. Свечи на столе мерцали из-за сквозняка. Леди грузно поднялась на ноги. Я взглянула вверх, продолжая держать голову склоненной в знак должного уважения, и увидела, что мать перестала хмуриться.