Эмма Дарвин - Тайная алхимия

В тот год мы остановились на ночлег в Харбороу, потому что человек сэра Эдуарда Грэя, отправившийся из Гроуби вместе с нами, сказал: вот-вот может пойти снег и нет необходимости лететь сломя голову, чтобы застрять где-нибудь, когда стемнеет.

Как всегда во время путешествия, я плохо спала: отчасти из-за радости, что еду домой и пробуду там все Святки, отчасти из-за усталости. К тому же холод, пробиравший меня до костей во время поездки, никак не хотел уходить. Наша постель была теплой, но Маргарита не раз шепотом протестовала, когда я начинала вертеться и будила ее.

Наконец Мэл, спавшую рядом с Маргаритой, разбудили ее вздохи, и она приподнялась на локте.

— Вы больны, госпожа Иза?

— Да, сестра, ты больна? — спросила Маргарита, ткнув меня в бок.

Она была из тех людей, которые или спят мертвым сном, или сна у них ни в одном глазу.

— Может быть, ты просто решила не дать нам отдохнуть?

— Я бы спала, сестра, если бы могла. Но нет, я не больна. А вы из-за этого не должны храпеть, как свиньи в навозе, едва коснувшись головой подушки.

— Госпожа Иза, если бы ее светлость, ваша матушка, вас услышала, она бы отвесила вам оплеуху, — заявила Мэл.

— Да, но она не может меня услышать.

— Вы прочли «Отче наш» и «Аве»?

— Да, Мэл, причем не один раз.

Я размышляла: то ли я прочла молитвы недостаточно искренне, то ли Бог этой ночью меня не слушал? Мэл говаривала, что слов достаточно, значит, моя бессонница — дело рук Бога… Но к счастью, подобное богохульство застряло у меня в глотке, прежде чем я успела его произнести, поэтому на исповеди мне придется меньше каяться.

Кровать качнулась, Мэл села и спустила ноги на пол.

— Я приготовлю нам всем посеет. [4] Посеет — напиток из горячего молока, вина, эля с пряностями и сахаром. (Прим. ред.). В кувшине еще остался эль, и огонь не погас.

Она потуже натянула чепец на уши, накинула шаль и сунула ноги в башмаки — хотя огонь еще горел, было все равно прохладно. Я не высовывалась из-под одеял, и у меня мерз только кончик носа.

Мэл шаркала туда-сюда: зажгла свечу от огня в очаге, поворошила угли и сунула в них кочергу. Потом, сполоснув чашки водой для умывания, выплеснула ее в ночной горшок. Мы посчитали эту гостиницу неряшливой, потому что слуга не явился, чтобы вымыть тарелки после нашего ужина, но теперь были рады такой нерадивости. Мэл извлекла из своих пожитков мед, ромашку и корицу и положила их в кувшин с элем.

Маргарита перевернулась и слезла с кровати, чтобы помочиться, и, сидя на горшке, жаловалась на сквозняки. Потом снова забралась в постель, слишком разворошив одеяла, и передвинулась так, что ее льняная рубашка прикоснулась ко мне, как холодная рука. Она ткнула локтем в мои заплетенные в косу волосы и запротестовала, когда я отпихнула ее.

Мэл выпрямилась с кочергой в руке. Мгновение я видела эту раскаленную добела кочергу в полумраке холодной комнаты, потом Мэл сунула ее в кувшин так, как будто держала нож и убивала какую-то тварь. От шипения, с которым раскаленный металл погрузился в эль, у меня, как всегда, побежали по спине мурашки. Спустя мгновение я унюхала запах горячего эля, наполнивший холодную комнату.

Я села, подсунув себе под спину подушку.

Мэл дала мне и Маргарите по чашке, задула свечу и снова забралась в кровать с чашкой в руке. Чашки были деревянными и чуть теплыми, но эль оказался слишком горячим, чтобы его прихлебывать. Поэтому я не стала дуть на питье, охлаждая его, и начала вдыхать дым, пахнущий медом, травами и специями.

— Господин Энтони будет в Графтоне, госпожа Иза? — спросила Мэл. — О, госпожа Маргарита, у вас ледяные ноги.

— Наверное, будет. Я на это надеюсь. Целую вечность его не видела.

— Говорил, что будет, — произнесла Маргарита. — Он мне так сказал.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась я. — В последнем письме Энтони не писал, что его точно отпустят домой.

— А как насчет сэра Эдуарда и господина Грэя? — слишком спокойно спросила Мэл, стараясь прекратить спор. — Говорят, они приедут в Графтон в канун крещения, и всем известно, что это значит.

— Так тебе придется выйти замуж за Джона Грэя? — удивилась Маргарет, прежде чем я успела придумать, как ответить Мэл.

Я не знала, как отношусь к этому замужеству, и тем более не знала, что сказать.

— О-о, Иза! — продолжала Маргарита. — Каково будет лечь с ним в постель? Кому это понравится?

— Ничего я тебе не скажу, противная девчонка, сующая нос в чужие дела! Это мое дело, не твое.