Владимир Свищенков - Тебя я, Дарвин, не виню

© Свищенков В.И., текст, 2021

© КнигИздат, оформление, 2021

Свищенков Владимир Иванович родился в Курской области. После окончания с золотой медалью Высшей школы КГБ СССР более двадцати лет проработал в органах госбезопасности.

Будучи юристом по образованию, чекистом по профессии и философом по природе, он пишет книги, в которых размышляет о вечных вопросах бытия применительно к реалиям современной жизни. Несмотря на сложность рассматриваемых тем, его книги написаны простым и доходчивым языком, что делает их доступными для широкого круга читателей.

В работах автора философская проза соседствует с яркими афоризмами, подмечающими всю палитру чувств и мыслей человека, который в стремлении докопаться до истины пытается с помощью веры, интуиции и опыта мудрых предшественников выйти за пределы познавательных возможностей человеческого разума.

Испытывая уже с юных лет жгучее желание заниматься вопросами, которые приоткрывают завесу над тайной бытия, он изучил труды многих известных философов, включая восточные учения и практики. Но наибольшее влияние на него оказали святоотеческие писания, особенно книга «О человеке» святителя Игнатия Брянчанинова, который раскрыл перед ним удивительный мир православной веры и буквально за ручку привел в храм.

Автора иногда называют поэтом, с чем он не совсем согласен. Для него афоризмы являются всего лишь способом, позволяющим в стихотворной форме выражать свои философские размышления о вечном, не более того. Поэзия в данном случае играет второстепенную роль. Центральное место в творческом алтаре автора занимает философия в тесном союзе с религией и верой, поэтому он всегда считал себя философом, но никак не поэтом.

Занимаясь любимым делом, он не претендует на звание гуру в вопросах просвещения человека, полагая, что роль мудрого наставника для него все равно что шапка Мономаха для самозванца. Автор не устает повторять, что его книги – это не пособие для духовной жизни, как некоторые ошибочно полагают, а лишь способ привлечь внимание читателей к вечным проблемам, которые в суете будней незаметно растворились или, в лучшем случае, маячат где-то далеко на заднем плане. Он убежден, что учиться нужно у святых отцов и у выдающихся мыслителей, которые регулярно преподают ему уроки мудрости.

У автора давно сложился свой круг читателей, которых цепляет его философия и заставляет задумываться о смысле земного бытия и о предстоящем переходе в вечность. Для них он и пишет, используя имеющиеся знания и опыт самосовершенствования, который обретается им с помощью веры и философии в процессе сражения с самим собой.

Этот сборник я решил выпустить по просьбе друзей и знакомых, которые давно советовали мне издать книгу, куда бы вошли все без исключения работы, начиная с самых ранних. Желание поклонников моего творчества мною выполнено лишь частично, потому что я посчитал излишним переиздавать прозу, содержанием которой являются в основном философские размышления общего характера, не претендующие на глубину проникновения в суть рассматриваемых там проблем. Другое дело афоризмы, которые всегда самодостаточны и содержат законченные мысли, не требующие в большинстве случаев дополнительных пояснений.

Вот почему в сборнике представлены только афоризмы, правда, не все: туда не вошли четверостишия, близкие по смыслу, а также утратившие, на мой взгляд, свою актуальность. Кое-что пришлось подправить, не изменяя смысла написанного. В целом же все сделанные поправки, как мне кажется, усилили привлекательность книги за счет объединения в ней наиболее ярких изречений, написанных мною на протяжении последних пятнадцати лет.

Мои философские мысли в рифмах, которые я, возможно, не вполне правомерно называю для краткости афоризмами, базируются на квинтэссенции различных религий и философских учений, дающих мне пищу для размышлений о вечных вопросах человеческого бытия. Некоторые из них построены на диалоге автора с воображаемым собеседником, что придает им особую эмоциональную окраску, а нередко и остроту, когда я прибегаю к употреблению сильных, но не грубых выражений, не выходя за рамки «литературного приличия». Иногда в качестве воображаемого собеседника, «обличаемого» в грехе, выступаю я сам, становясь, таким образом, зеркалом для всех желающих в него всмотреться и узнать себя «любимого». Например, афоризм о жадности я писал, глядя на себя в зеркало, тщательно подыскивая слова для того, чтобы пригвоздить к позорному столбу живущего во мне ветхого человека, не давая ему шанса уклониться от «обвинения»: