Барбара Картленд: Неразгаданное сердце

— Я…. должна была… уехать, — пробормотала Вирджиния.

— Почему ты должна была оставить меня? — потребовал ответа герцог. — Может, я разочаровал тебя? Не могу в это поверить.

— Ты прекрасно знаешь, что… это не так, — сказала Вирджиния, и голос ее зазвучал глуше.

— Наверное, ни одному мужчине не удавалось после такого счастья избежать ада, — заметил герцог. — Можешь ли ты представить себе, что для меня означало пересечь океан и думать, что ты осталась в незнакомой для тебя стране? Думать, что, возможно, ты ждешь меня где-то в Англии и не понимаешь, почему я не нашел тебя?

— Но все-таки ты приехал сюда, — мягко напомнила Вирджиния.

— Как я уже сказал, я приехал поговорить с женой, — ответил герцог. Говоря это, он подошел к Вирджинии и стал совсем близко от нее. — Зачем ты искушаешь меня? — спросил он. — Я стараюсь вести себя достойно, я стараюсь поступать правильно. Но когда ты так смотришь на меня, я забываю обо всем на свете, кроме того, что ты здесь, кроме того, что когда-то ты сказала, что любишь меня и доверилась мне.

Она смотрела ему прямо в глаза. Все вокруг замерло. Он не коснулся ее, вместо этого он резко отвернулся, как будто опасаясь, что сила воли может подвести его.

— Уходи, Вирджиния! — сурово велел он. — Попроси тетю прислать сюда мою жену. Я должен сначала поговорить с ней.

— Чего ты хочешь от нее? — спросила Вирджиния.

— Разве ты не знаешь? — ответил герцог. — Разве ты не можешь догадаться? Я приехал, чтобы просить свою жену, если понадобится, то на коленях, развестись со мной. Теперь ступай, Вирджиния, и позволь мне сделать то, ради чего я сюда приехал.

— А вдруг она откажется? — поинтересовалась Вирджиния.

— Она не может. Не должна, — тихо промолвил герцог. — Мне во что бы то ни стало нужна свобода, и ты знаешь, почему.

В комнате вдруг повисла напряженная тишина, когда Вирджиния заговорила, как бы долго взвешивая каждое слово:

— А если все же она откажется, разве недостаточно нашей любви?

— Достаточно? — резко спросил герцог. — Для тебя или для меня? Ты знаешь, Вирджиния, между нами не такие отношения. В тот день в «Сердце королевы» ты мне дала ясно понять, что ты думаешь о любви, которую нужно скрывать, которую нужно прятать по углам. Ты мне нужна как женщина — богу известно, как ты мне нужна, — но ты мне нужна еще как жена и как мать моих детей, и вот почему я должен повидаться со своей женой. Я должен сдаться на ее милость и умолять освободить от этого брака, который иначе как фарсом не назовешь.

Неожиданно наступила тишина. Вирджиния крепко стиснула пальцы, пытаясь унять охватившую ее дрожь. На секунду ей показалось, что она потеряет сознание от радости, которая пронзила ее как молния. Затем дрожащим голосом она произнесла:

— Себастьян, я должна тебе что-то сказать.

— Уходи, Вирджиния, — почти со злостью воскликнул он. — Я не в силах больше справиться с собой.

— Но это важно, Себастьян! Ты должен выслушать меня!

— Что именно? — спросил он, не глядя на нее.

— Я боюсь, что ты рассердишься на меня, — призналась Вирджиния. — Очень боюсь, Себастьян.

— Меня? — не поверил он.

— Да, тебя! Когда… ты… сердишься… ты сам не знаешь, как это страшно… Он невольно улыбнулся.

— Боже, Вирджиния, — сказал он, — какой ты ребенок! Одна из твоих самых обворожительных черточек — это то, что ты можешь превращаться из очень серьезной молодой женщины в ребенка, способного растрогать кого угодно. Скажи мне, что хотела, Вирджиния.

Я не рассержусь.

— Ты обещаешь… что бы это ни было?

— Не представляю, как я могу рассердиться на тебя, — сказал он, — но если тебе доставит удовольствие, то хорошо, я обещаю.

— Тогда, Себастьян, — проговорила Вирджиния таким тихим голосом, что герцог с трудом расслышал ее, — задавай свой вопрос… ради которого ты приехал сюда… и если понадобится… то на коленях…

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— Видишь ли, Себастьян… — запиналась Вирджиния. — Ты часто повторял… что я кажусь такой… искренней и такой… прямодушной, но… на самом деле… я обманывала тебя.

— О чем ты говоришь? — вспылил герцог. — Обманывала меня! С кем? В твоей жизни нет, не может быть другого мужчины.

Он схватил ее за руки с такой яростью, что его пальцы впились в ее нежную кожу.

— Единственный мужчина в моей жизни, — прошептала Вирджиния, — это… ты… мой… муж!

Секунду герцог смотрел на нее, как будто она лишилась рассудка. Его руки медленно разжались. Он отступил на шаг, сильно побледнев.