Элоиза Джеймс - Настоящая англичанка

— Почти так же, как я люблю обычаи французские, — сказал Гил.

Эмма сдвинула брови. Это было чересчур! Он не только сделал себя и её посмешищем на весь Лондон, со своей одержимостью всем галльским, но ещё и осмеливается бросить ей это в лицо!

— Я много слышала об этом, — сухо ответила она.

— Так Вы действительно желаете разорвать нашу помолвку? — спросил Керр.

— Ещё сильнее теперь, когда узнала, что Вы хотите жениться, — заметила она холодным голосом.

— Она прелестна, — задумчиво сказал Гил. — Я бы очень хотел, чтобы Вы с ней познакомились. Я чувствую, словно мы с Вами знаем друг друга много лет, хотя мы виделись не часто.

Эмма стиснула зубы, мысленно ругая отца.

— Не часто, — подтвердила она.

— Вы приедете в Лондон?

— Естественно, — сказала она. — Я приеду на остаток Сезона.

Будь он мужчиной хоть с какой-то совестью, то понял бы, что его брошенная невеста будет отчаянно искать другого супруга. Разве что в свои двадцать четыре она совершенно безнадёжна, как говорила Бетани .

— Я Вас ей представлю, — говорил он совершенно хладнокровно. — Она француженка. Боюсь, у меня слабость к женщинам галльского происхождения.

— Я наслышана об этом, — ответила Эмма, задыхаясь от желания придушить этого человека. Она встала с канапе, не думая ни о чём, кроме бегства. Граф так же встал, как и следовало ожидать.

— Боюсь, у меня сегодня много дел, лорд Керр, — она присела в реверансе. — Если Вы простите…

— Но я хочу вам больше рассказать о ней, — сказал он, и Эмма встретилась с ним взглядом, впервые с момента, как она вошла в комнату.

То, что она увидела в его глазах, заставило её застыть, словно она вросла в ковёр.

— Она изящна, как все француженки.

— Разумеется, — шепнула Эмма.

Он шёл к ней, и ей хорошо было знакомо это дьявольское, порочное, насмешливое выражение на его лице, о, как знакомо.

— Она носит волосы распущенными время от времени. И она хороша как в роли королевы, так и куртизанки, если ты понимаешь, о чём я.

Эмма кивнула.

— Но, конечно, мне не следует так разговаривать с невинной английской девицей? Или следует, Эмили?

Несомненно, это радость в её сердце . Это было новое чувство и настолько мощное, что она не знала наверняка.

— Ты.… Когда ты узнал? — шепнула она.

— Ты никогда не думала, что я слышал о том, что ты пишешь декорации?

Её глаза расширились.

— Ты знал до того.… До того, как мы поехали в театр в Гайд-парке?

— В тебе было нечто знакомое, что заставляло меня чувствовать себя неловко и одновременно мне хотелось смеяться.

Теперь он стоял прямо перед ней. Каким-то образом он поймал обе её руки и поднёс к губам.

— А потом ты внезапно сказала мне, что рисуешь декорации. Дорогая, ты единственная женщина в Англии, кто этим занимается. Как ты могла подумать, что я не знаю об этом?

— Но это не общеизвестно, — возразила Эмма. — Ни один зритель не знает о том, что я рисую декорации для мистера Тэя.

— Ты забыла о моей крёстной матери, графине Бредельбейн?

— Ох, — Эмма вспомнила все письма, которыми она обменивалась с графиней годами.

— Она развернула безжалостную кампанию, чтобы привести нас двоих к алтарю. — Гил запечатлел поцелуй на её ладони, и у неё снова подогнулись колени. — Итак, дорогая…

Его глаза изучали её лицо.

— Могу я заключить, что ты выполнила не все мои требования?

Румянец вспыхнул на её щеках, и она покачала головой. Что-то скользнуло ей на палец. Тяжёлое, замысловатое кольцо, принадлежавшее когда-то его предкам.

— Я бы хотел попробовать снова, — просто сказал Гил.

Ей было почти больно от улыбки, так глубоко она её ощущала.

— Снова. Снова и снова, Эмма. Каким-то образом, я влюбился в тебя. Во всё, что есть в тебе.

— Не в Эмили? — спросила она, позволяя ему притягивать её всё ближе и ближе к себе.

Он покачал головой.

— Это Эмма, та, которая устроила маскарад, Эмма, которая рисует, Эмма, которая обольстила меня в роли Королевы Титании и в роли самой себя.

Гил страстно поцеловал её.

— И у этой Эммы, чёрт побери, ушло столько непостижимо долгого времени на то, чтобы связаться со мною. Я думал, что умру за эти две недели, Эмма. Я боялся, что разочаровал тебя, и что ты решила найти нового мужа.

— Прости, — шепнула она, обводя дрожащим пальцем тот самый контур его губы.

— Никогда больше так не делай!

— Чего? — она потеряла нить разговора.

— Не отстраняйся от меня. Никогда.

— Ты отстранился от меня, — указала Эмма. — Если ты знал, то почему не приехал на следующее утро? Почему танцевал с той француженкой?