Селеста Брэдли - Повеса в моих объятиях

Теперь Колин в состоянии укутать ее в шелка и кружева, искупать в алмазах. Он будет засыпать в ее объятиях, и просыпаться, уткнувшись лицом в ее волосы, прижавшись своим телом к ее соблазнительным изгибам…

Будучи человеком здравомыслящим, на этот раз он отбросил в сторону все трезвые доводы и решил отправиться вместе с Мелоди в Брайтон в надежде найти заблудшую мамашу.

Правда, для этого ему сначала следовало отыскать Мелоди!

— Мелли! Мелли, озорница, немедленно вылезай, я ведь знаю, что ты прячешься от меня где-то здесь!

Разумеется, она и не подумала вылезти. С чего бы вдруг? Он столько раз наблюдал, какими идиотами выглядели другие взрослые, когда искали повсюду своих детей, и вот теперь он сам оказался на их месте. Дети не такие несмышленыши, как может показаться на первый взгляд. Уговорить их вылезти из укрытия — все равно, что пытаться выманить с дерева кошку, на которую снизу лает пес.

Ну и ладно. Колин вздохнул и устроился под кроной вышеупомянутого дерева. И вдруг его слух уловил едва слышное постукивание крохотных каблучков. Сверху на него посыпалась кора. Колин раздраженно стряхнул ее и, прикрыв глаза рукой, посмотрел вверх, сквозь зелень листвы, через которую пробивалось солнце.

Если уж суждено застрять на обочине дороги, не в состоянии поймать и усадить обратно ребенка, который в очередной раз отпросился в кустики… что ж, лучше это произойдет в таком чудесном месте. Даже если поездка протяженностью в один день длится уже вторые сутки.

Колин с гордостью посмотрел на свой новый экипаж последней модели с откидным верхом, на который он потратил немалую часть денег отца. С этаким транспортным средством можно пустить пыль в глаза в любом городишке. Лакированный корпус, играющий на солнце красным огнем. Золоченые колесные арки и ручки дверей. Черные кожаные сиденья, отороченные бархатом цвета слоновой кости. Одним словом — само совершенство. А если еще учесть вороного красавца Гектора, запряженного в кабриолет, то просто слов нет.

Красивая вещь. Эйдан нашел бы ее совершенно непрактичной.

Подумав об этом, Колин усмехнулся. Эйдана здесь нет.

Однако он сам и Мелоди здесь, и здесь они останутся до конца дня, если, конечно, он не снимет ее с дерева.

— Я тут подумал, Мелли, может быть, нам перекусить… как раз время ленча… — Он не закончил фразу. — Тебе, похоже, неинтересно. — Колин поддел носком ботинка пучок травы. — Или все же интересно?

Тишина. Она, несомненно, проголодалась, но упрямство не позволяло ей сдаться.

Нужна приманка получше.

Колин всхлипнул. Неужели? Неужели ему снова придется рассказывать истории про пиратов? Он их рассказал уже больше, чем самих пиратов встретишь на всем белом свете. Если ему снова придется во всех подробностях рассказывать о том, как провинившихся на борту протаскивают под килем, то он потеряет остатки рассудка.

Что ж, видно, придется.

— Видишь ли… я тут подумал, что у пиратов на ленч…

— Рыба.

Его малютка проговорилась, выдав свое местонахождение. Колин улыбнулся:

— Ну, разумеется, как же я сам не догадался. Надо думать, они едят много рыбы. — Колин забубнил что-то неразборчиво. — А что же они едят на завтрак? Жаль, что у них нет яиц.

— Рыбьи яйца.

Колин подавил смех.

— Ах да! Почему бы и нет?

Сверху снова посыпалась кора. Каблучки застучали ближе. Колину захотелось подпрыгнуть и поймать ее, но за последние полтора часа он хорошо усвоил урок: Мелоди, несмотря на то, что ей едва минуло три года, чувствовала себя на высоте, как птица в небе.

Поэтому он, вздохнув, принялся в сотый раз рассказывать пиратскую историю:

— Давным-давно в открытом море (будь оно неладно, это открытое море) плыл огромный пиратский корабль. На носу корабля кровью праведников были написаны буквы, которые гласили… — Колин сделал паузу.

— «Бесчестный грабитель»!

— «Бесчестный грабитель», — подтвердил Колин и принялся рассказывать дальше. Кровь лилась рекой, а гора тел росла с каждой минутой. Где-то после третьего килевания он понял, что его маленькая разбойница таки спустилась с дерева и как ни в чем не бывало сидит на траве позади него.

На коленях у нее лежала Горди Ева: уродливое творение из тряпок и пуговиц, которое Мелоди почему-то называла куклой. Горди Ева смотрела на него чернильными глазенками, и весь ее вид выражал недоверие.

— Привет, — осторожно произнес Колин.

Мелоди моргнула и посмотрела на него своими огромными голубыми глазами. Ее темные кудряшки украшали листья и кусочки коры.