Елена Арсеньева - Звезда моя единственная

Гриня вряд ли помнит ее. Конечно, он тоже уже женился, может быть, счастлив, а может быть, несчастлив, как и она. Наверное, у него есть дети…

И у нее есть дети. Плодовитость в их семье – наследственная! Первая дочь, Адини, названная в честь любимой младшей сестры, умерла, прожив на свете меньше трех лет. И Адини, сестра, тоже умерла в родах вместе со своим несчастным младенцем… К счастью, младшая дочка Мэри, названная ее именем, которой сейчас два года, и Ники, любимец императора, живы и, дай Бог, здоровы.

А Олли все в девицах! Ее увлечение Барятинским, наверное, сошло на нет, ведь с глаз долой – из сердца вон. Брат Марии Александровны, жены наследника престола, не подходит: родственные связи, к тому же он славится своим легкомыслием. Герцог Нассау, о котором размышляли всерьез, женился на Лили, дочери дядюшки Михаила Павловича. Возник на горизонте герцог Альберт Австрийский, но от него отказались в пользу Максимилиана, наследника Баварского престола, того самого, который некогда осаждал юную Олли, видя в ней героиню старинных легенд. И вдруг – ну просто светопреставление! – Максимилиан изменил свои намерения и взял сватовство обратно. Начали снова искать подходы к Альберту, но он оскорбился и нашел себе другую невесту. Фридрих-Вильгельм-Гессен-Кассельский с первого взгляда влюбился в Адини и женился на ней, обойдя более старшую сестру.

Мэри читала письмо, которое барон Мейендорф, русский министр [23]в Берлине, прислал императору. Случайно увидела на краю письменного стола и прочла. Папа́ в ту минуту не было в кабинете, и эта шалость напомнила Мэри, как однажды она вошла в кабинет под лестницей и открыла некую шкатулку…

Так вот, Мейендорф писал: «Лучшие партии Германии от нас ускользнули. Баварский принц женится на маленькой дурочке, которая не стоит того, чтобы развязывать шнурки на туфлях наших великих княжон. В этом чувствуется боязнь нашей роскоши и наших просторов, но в основе – наша величайшая непопулярность».

Император очень переживал. Он смотрел на череду этих неудач как на череду оскорблений, нанесенных не столько дочери, сколько ему самому и России. Медлить больше было нельзя, и он остановил свой выбор на австрийском эрцгерцоге Стефане, сыне венгерского наместника, эрцгерцога Иосифа. Ни сам Николай Павлович, ни Олли и в глаза не видели Стефана, но это сейчас не играло никакой роли. Однако Меттерних от имени всей Австро-Венгрии дал отказ русскому императору: правительство опасается, что появление русской эрцгерцогини подхлестнет антиправительственные выступления на окраинах империи, где живут славяне.

Олли загрустила, зачастила в монастырь… Мэри отчасти злорадствовала, отчасти сочувствовала – Олли и не знает, к чему стремится! Она ведь начисто лишена темперамента, она скучна и постна. Конечно, не все мужчины такие неугомонные распутники, как Максимилиан, однако им все же нужны жены не только для того, чтобы было с кем рядом восседать на тронах. Вряд ли Олли понравится то, что ее ждет в супружеской постели. Конечно-конечно, она будет делать хорошую мину при плохой игре и писать в дневнике такую же смесь лжи и правды, какую только что прочла Мэри.

Мэри задумчиво смотрела в окно. Внизу по набережной шел высокий мужчина, рядом – женщина с ребенком на руках. Все трое были в черном, возможно, схоронили близкого человека, например, отца и деда… Видно было, что женщине тяжело нести спящую девочку. Мэри наблюдала за ними с невольным волнением. Ребенку года три – столько же было бедняжке Адини, маленькому ангелу, который, наверное, теперь с небес любуется детьми, оставшимися на земле.

Мужчина остановился, взял ребенка у своей спутницы. Девочка склонила голову на его плечо и не проснулась, только обняла его за шею. Он повернул голову и посмотрел на окна дворца. Мэри показалось – прямо на то окно, за которым замерла она, увидев его лицо.

Боже мой! Несчастный! Как страшно он изуродован! Лицо покрыто тяжелыми шрамами, словно было сильно обожжено. Он уродлив, а женщина смотрит на него с нежностью, а девочка доверчиво обнимает его даже во сне. Они любят его… это счастливая семья. Судя по одежде, живут не бедно, хотя люди не светские. Наверное, купеческая семья, однако никакой показной роскоши. Ах да, ведь у них траур…

Кого бы они ни похоронили, эта смерть опечалила их, но не более того. Союз их неразрывен, это видно в каждом взгляде женщины, в ее улыбке, в том, как она погладила мужа по рукаву. Выражения его лица не разобрать из-за этих ужасных шрамов, но, конечно, и он любит ее, как же можно не любить такую преданную душу?!