Эмма Уайлдс: Грешная тайна

Рука Джулианны спустилась еще ниже, к его животу. Когда же пальцы жены коснулись его возбужденной плоти, Майкл невольно застонал и хриплым шепотом проговорил:

— Наш брак… Все сложилось совсем не так, как я ожидал.

— А как же?

Ее пальцы сноба коснулись его восставшей плоти.

Но Майкл тут же перехватил ее руку и заглянул ей в глаза. Эти прекрасные синие глаза с густыми ресницами и изящными арками бровей смотрели прямо на него, ий в них была не только страсть, но и любовь. Да-да, теперь он не сомневался: жена смотрела на него с любовью и нежностью.

И тут он наконец проговорил:

— Все сложилось совсем не так, потому что я прежде думал, что наше венчание всего лишь формальность, листок бумаги. И я даже не предполагал, что дам вам не только свое имя, но и свое сердце.

«Неужели он действительно это сказал? — думала Джулианна. — Неужели он отдает мне свое сердце?»

Раньше ей казалось, что Майкл Хепберн — человек холодный и сдержанный. Собственно, он таким и был, когда она выходила за него замуж. Но теперь… теперь он изменился, стал совсем другим и даже заговорил о своем сердце. И он нежно обнимал ее, предлагая свою силу, свое тепло, предлагая всего себя…

— Я совсем ничего не знаю о любви, — продолжал Майкл, с трудом подбирая слова. — Мне часто доводилось бывать любовником, но только в одном смысле этого слова. А с вами — все по-другому. Все по-другому было уже с самой первой ночи. Да, я желал вас, как желают любую красивую женщину. — Он лукаво улыбнулся. — Но кроме желания, было и что-то еще — я чувствовал это.

— Что-то еще? — переспросила Джулианна. — Что же именно?

Майкл, казалось, задумался о чем-то, потом пробормотал:

— Знаете, в тот вечер, когда вы поздно вернулись… Я тогда чуть с ума не сошел. И кое-что понял.

Джулианна мысленно улыбнулась. Все-таки маркиз Лонгхейвен был верен себе — не мог говорить прямо. И если уж не уходил от ответа, то говорил иносказательно.

Но в эту ночь она не собиралась принимать подобные ответы, потому что эта ночь была самой важной в ее жизни.

Осторожно высвободив руку, Джулианна принялась развязывать пояс на халате мужа. Стаскивая с него халат, она с улыбкой проговорила:

— Милорд, мне очень интересно узнать, что же именно вы поняли. — Она поцеловала его в шею. — Поверьте, это совсем не трудно. Я ведь уже говорила вам эти слова. Могу еще раз сказать. Я люблю вас. Вот видите, как просто?

— О, мучительница… — пробормотал маркиз со стоном. И вдруг, уложив жену на спину, с ухмылкой добавил: — Не говоря уже о том, что на вас слишком много одежды.

Она не протестовала, когда Майкл принялся снимать с нее халат, а затем нижнюю рубашку. Отбросив одежду в сторону, он накрыл ее своим обнаженным телом, и Джулианна, охваченная восторгом и страстным желанием, обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. В следующее мгновение губы их слились в поцелуе, и Джулианне казалось, что жар этого поцелуя растекается по всему телу. Когда же Майкл принялся покрывать поцелуями ее шею и грудь, она громко застонала и выгнулась ему навстречу. «Возможно, он никогда не скажет этого, — промелькнуло у нее неожиданно, — Что ж, в таком случае придется смириться, придется довольствоваться тем, что есть…»

Майкл раздвинул ее ноги и тотчас же вошел в нее стремительным толчком. Потом замер на мгновение и прошептал на ушко:

— Я люблю вас, Джулианна. Мне кажется, что сейчас самое подходящее время сказать об этом. И вы были правы, это совсем не трудно.

Слова мужа наполнили ее сердце радостью, и радость эта стократно усиливала наслаждение. Раз за разом она устремлялась навстречу Майклу, и они двигались все быстрее и взмывали все выше, пока наконец не достигли вершины блаженства. А потом, задыхаясь, они замерли в изнеможении, крепко обнимая друг друга.

Оба долго молчали, и Джулианне уже казалось, что она вот-вот заснет — она ужасно устала, у нее был очень тяжелый день, — но тут Майкл приподнялся и тихо спросил:

— Хотите узнать секрет?

Он провел пальцами по ее волосам.

Тотчас забыв про сон, Джулианна внимательно посмотрела на мужа.

— Очень хочу узнать, — ответила она с улыбкой.

Тихо рассмеявшись, Майкл проговорил:

— До вас я не понимал, что такое счастье. Счастье было для меня… абстрактной идеей.

— Замечательный секрет, — прошептала Джулианна.

И, снова улыбнувшись, погрузилась в сон.

В парке было холодно, и ветер гнал по земле опавшие листья. Осмотревшись, Майкл медленно направился к одинокой фигуре, стоявшей на одной из дорожек; в этот осенний день в парке не было гуляющих, так как все предпочли чашку горячего чая у камина.