Анна Рейн - Темные желания

Джоанна склонила голову в знак благодарности за разъяснения, хотя они мало помогли ей успокоиться. Умом она понимала, что граф говорит правду, но воспоминания о первом браке заставляли тело безмолвно вопить от ужаса, который рано или поздно случится.

Возможно, в том был повинен утренний разговор, возможно, случилось что-то другое, но вечером граф позвал ее, что было большим облегчением для Джоанны. Наконец-то томительное ожидание закончилось.

Он зашел в ее гардеробную, расправил один из легких кружевных нарядов, подходящих для свидания с любовником, кинул ей.

— Надень это и приходи. Волосы не распускай.

Джоанна даже не успела кивнуть, ибо он уже развернулся и вышел в свою спальню. Да и зачем ему ждать ее ответа? Он и так знает, что она все сделает.

— Подойди к кровати. К столбику. Встань на колени.

Первое, что пришло в голову женщины, — граф собирается бить ее. Правда, она совершенно не поняла, как он отнесся к ее шрамам, и потому не могла угадать заранее, насколько сильной будет боль.

Она встала на колени лицом к внешнему углу кровати.

Несколько секунд прошло в полной тишине.

— Подними руки и ухватись за веревку, — наконец скомандовал граф. Джоанна, как обычно, послушно выполнила его требования. Несколько долгих минут граф смотрел на нее, гадая, изменить или не изменить свои планы. А Джоанна все слушала, слушала, слушала, не подходит ли он к ней, не стоит ли он уже у нее за спиной…

Скрипнуло кресло, и раздались шаги мужчины, приглушенные ковром, но обострившийся в напряженном ожидании слух Джоанны с легкостью улавливал их.

— Лицом ко мне, — скомандовал он, приблизившись к ней на расстояние шага. Граф решил не менять своих первоначальных планов.

Путаясь в подоле, Джоанна развернулась на сто восемьдесят градусов, не вставая с колен и не отпуская веревок, гадая, что же все-таки он задумал, ибо в руках его не было ничего: ни плетки, ни розги, ни даже ленты.

Он погладил ее по волосам, заплетенным в пучок, из которого выбилось несколько прядей, по щекам, провел пальцем по губам. Джоанна ожидала пощечины, но ее не последовало.

Граф потянул веревку, за которую она держалась, и неприятно ухмыльнулся, когда Джоанна, вместо того, чтобы выпустить ее, лишь крепче сжала кулаки.

— Отпусти, — приказал он, и только тогда она разжала пальцы. Руки не опустила. Оказывается, за три вечера он успел забыть о том, что она все, абсолютно все выполняла до конца, и сейчас это производило весьма… жаркое впечатление.

Он связал ее запястья этой веревкой, так что теперь она не могла бы опустить руки, даже если бы и захотела. Джоанна, следуя старым привычкам, с силой потянула веревку, словно проверяя, сможет ли она избавиться от этих пут. Граф опять ухмыльнулся, наблюдая за ее тщетной попыткой. Он знал, что она делает это ради его удовольствия, и да, он это удовольствие получал.

Он опустился на корточки рядом с ней, развязал ленты пеньюара, обнажая ее грудь и живот. Погладил, смял полушария груди своими жесткими ладонями, вырывая стон из ее горла. Отошел на несколько шагов и сел на ковер рядом с креслом, рассматривая женщину, привязанную к его кровати. О да, это было красиво.

— Посмотри на меня. Приоткрой губы. Оближи их.

Она выполняла его приказы без всякой эротичности, скорее с тревогой и беспокойством, и именно это сильно возбуждало его. Он подумал, что хорошо бы дать ей в рот какую-нибудь вещь, розгу или плеть, чтобы картина стала завершенной, но у него, к сожалению, ничего не было.

Налюбовавшись вдоволь, он подошел к своей жертве.

— Смотри мне в глаза, — приказал он, касаясь возбужденным членом ее щеки, ее приоткрытых губ, ее глаз, оставляя скользкие капли и свой запах на ее коже.

Потом проник в рот, глубоко, не оставляя места для того, чтобы Джоанна сделала вздох. Она не пыталась отстраниться, хотя могла бы отклонить голову назад. Он понял, что и это с ней делали. Есть ли хоть что-то, чего бы она не познала на собственном опыте?

Медленно и размеренно он овладевал ее ртом, оставляя Джоанне короткие мгновения для вдохов и выдохов, потом покинул ее рот на минуту, чтобы она смогла как следует отдышаться, и после этого, уже не давая ни малейшего послабления, стал быстро двигаться, заканчивая игру этого вечера.

— Не глотай, — приказал он в конце, приподняв ее подбородок. — Открой рот.

Он смотрел на это лицо, скользкое от его выделений, и чувствовал себя полностью удовлетворенным.

— Давай, — наконец разрешил он. Джоанна медленно закрыла рот и не поморщившись, проглотила то, что в нем было, даже этими последними движениями заставляя его ощущать удовлетворение.