Беверли Кендалл - Вкус желания

— Леди Амелия! — робко и неуверенно прозвучал из-за ее спины высокий женский голос.

Амелия повернула голову и увидела в нескольких футах от себя у задней стены мисс Дон Хокинс рядом с двумя другими молодыми леди, лица которых показались ей смутно знакомыми, — по-видимому, она встречала их прежде.

Мисс Хокинс была приятной молодой леди, более робкой, чем большинство молодых девиц, занятых охотой за мужьями. Судя по всему, мисс Кроуфорд отправилась за освежающими напитками на другой конец континента, а потому Амелия настроилась потерпеть некоторое время скромную женскую болтовню: все же лучше, чем наглые взгляды молодых самцов, явившихся на ярмарку невест и мысленно прикидывавших, какова ее цена.

— Добрый вечер, мисс Хокинс, — сказала Амелия, делая несколько шагов к девушке.

— О, пожалуйста, не называйте меня мисс Хокинс. Это звучит так официально из уст людей, которых я считаю друзьями. Зовите меня Дон, — проговорила мисс Хокинс, опуская глазки.

Амелия улыбнулась. Непосредственность Дон вносила приятное разнообразие в принятое в обществе поведение: натянутые улыбки и изъявление притворного интереса к здоровью.

— В таком случае и вам не следует называть меня леди Амелией.

Лицо Дон просияло, и она поспешила представить Амелию двум другим леди: мисс Кэтрин Эшфорд и леди Джейн Фордем.

— Мы как раз беседовали о тех мужчинах, от которых нам хотелось бы получить приглашение на танец. Уверяю вас, мы имели в виду вовсе не любого джентльмена, — добавила Дон.

Амелия ощутила острое сострадание к этим трем молодым женщинам, у которых были определенные проблемы и которые образовали прочный и доверительный союз. Ее единственная подруга Элизабет, графиня Кресуэлл, с которой она познакомилась еще во время своего первого сезона, в настоящий момент пребывала в домашнем заточении в графстве Кент, и у Амелии не было никого, с кем она могла бы подружиться.

Постаравшись отбросить моментальный укол боли, Амелия искренне посочувствовала Дон: она не могла припомнить ни единого случая, когда видела бы бедную девушку танцующей. Дон была крохотного роста, пухленькой, с непримечательным личиком, но она единственная проявляла к ней дружелюбие — еще с прошлой весны, когда их представили друг другу.

У ее подруг, по-видимому, была та же проблема: они обычно пребывали на заднем плане бального зала, подпирая спинами желтые стены, иначе те могли бы обрушиться. Должно быть, у этих бедных молодых женщин плохо обстояло дело с приданым, и к тому же они не получили благословения свыше в виде миленького личика и завидной фигурки.

— Естественно, у вас не может быть подобных затруднений, — продолжала Дон своим пронзительным детским голоском.

Мисс Эшфорд и леди Джейн энергично закивали, выражая свое согласие.

— Я тоже нечасто танцую на подобных вечерах, — сказала Амелия, и лицо ее приняло выражение, которое, как она полагала, было чем-то средним между гримасой и улыбкой.

Большинство считали, что с се красотой и приданым у нее нет недостатка в мужском внимании. К несчастью, джентльмены, искавшие ее руки, гораздо больше годились на роль зятя ее отца, чем ее мужа.

— Но это только потому, что вы сами этого не хотите, а не потому, что вам не представляется такой возможности, — заметила Дон, глядя на нее со смесью зависти и восхищения.

— Скажите, с кем из присутствующих джентльменов вы хотели бы потанцевать? — спросила Амелия с непринужденным смехом, в то же время чувствуя себя неуютно под взглядом молодой женщины.

Мисс Эшфорд оглядела шумный зал, полный высоколобых аристократов, потом поднесла ко рту руку в перчатке и подалась вперед.

— Кажется, сейчас его здесь нет. По крайней мере мы не видели, чтобы он входил, но мы все придерживаемся мнения, что каждая из нас выбрала бы лорда Армстронга.

Амелия, стараясь не обращать внимания на ускорение своего пульса, попыталась отделаться от образа упомянутого молодого человека, слишком живо представшего в ее памяти.

— Неужели ваш здравый смысл позволил вам поддаться обаянию золотых локонов и ямочек на щеках? Уверьте меня в обратном.

Амелия укоризненно подняла брови, демонстрируя свое неодобрение. По мнению отца, она еще в раннем детстве научилась превращать изъявление недовольства в некую форму искусства.

Все три молодые леди обменялись изумленными взглядами, гадая, какой изъян она могла найти в молодом лорде, которого часто сравнивали с греческим богом Аполлоном.