Беверли Кендалл - Вкус желания

Неужели отец считает ее умной? Амелия подавила не подобающее леди фырканье. Как странно, что при этом он не считает ее способной выбрать себе мужа.

— Право же, крайне неприятно, что дошло до этого. Но я настаиваю, выбирай: или то, или другое!

Какой уж тут выбор? И одна и другая формы наказания одинаково отвратительны и ненавистны. Но Амелия вовсе не была дурой и потому решила: уж лучше играть роль клерка и сидеть в задней комнате какого-нибудь захудалого офиса в графстве Уилтшир, чем провести хотя бы неделю в обществе убогих монахинь, — и отец отлично знал об этом.

— Ни за что не пойду в монастырь, — сказала она, крепко стискивая зубы и сжимая в кулаки руки, опущенные вдоль боков.

К ярости Амелии, губы отца искривились в неком подобии улыбки, будто его позабавило ее высказывание, но тотчас же он кивнул сумным и важным видом. Она же предпочла отвернуться, чтобы не видеть удовлетворенного выражения на его лице.

Гарольд Бертрам сделал жест рукой в сторону двери и сказал дочери:

— Да, ступай. Пока что закончим. Я поставлю тебя в известность относительно подробностей этой работы, как только закреплю за тобой место и уверюсь в абсолютной скромности и надежности работодателя.

Амелия покинула комнату с высоко поднятой головой и спиной, прямой и неподвижной, как шомпол, хотя гордость и достоинство ее остались лежать, попранные и истерзанные, на полу кабинета.

Двадцатью минутами позже в своем доме Томас шел по коридору, на ходу избавляясь от стеснявшего его сюртука, сшитого на заказ портным; и иных частей туалета, предписываемых законами светского общества. Приступать к возлияниям было еще рано, а потому он велел дворецкому подать ему кофе в библиотеку.

К тому времени, когда он плюхнулся на диван, он уже успел отделаться от тяготившего его галстука, три верхние пуговицы его льняной рубашки были расстегнуты.

Томас с неудовольствием смотрел на письменный стол в дальнем конце комнаты. Его внимания дожидались законопроект, посвященный реформе, пачка квитанций с аукциона «Таттерсоллз» и ряд документов, касающихся судостроения и перевозки грузов. Но эта Амелия Бертрам не выходила у него из головы и мешала сосредоточиться на неотложных делах.

Он резким движением поднялся на ноги и принялся ходить от одной стены, уставленной книжными полками, до другой, позволив себе наконец подумать об истинном источнике этого недовольства. И воспоминания, которым он не предавался в течение целого года, вдруг обрушились на него.

Как только девушка вместе с отцом переступила порог бального зала, Томас тотчас же понял, кто она. Гарри Бертрам намекнул, что его дочь Амелия будет сопровождать его на ежесезонный бал к леди Каверли.

В своем сверкающем золотом платье она выглядела сногсшибательно. Высокая стройная фигура, темная грива волос, обрамляющая лицо шелковистыми прядями. Она казалась самой привлекательной женщиной в зале. Издали он не мог разглядеть цвета ее глаз — видел только высокие изогнутые брови и тонкий нос на овальном лице.

Гарри встретил его взгляд поверх толпы гостей и тотчас же вместе с дочерью направился к нему. Томас отметил ее грациозную походку и искренне, по-мужски оценил ее.

— О, Томас, — обратился к нему Гарри, подходя ближе.

Лицо маркиза расплылось в улыбке, и он протянул Томасу руку.

— Приятно видеть вас в обществе, Гарри, — отозвался Томас, пожимая протянутую руку.

Потом он представил маркиза своей сестре Мисси, присоединившейся к нему всего за несколько минут до этого.

Как только его представили Мисси, Гарри обратился к Томасу:

— Это моя дочь Амелия. Счастлив, что наконец могу вас познакомить.

Он локтем подтолкнул девушку вперед.

Мисси грациозно присела в реверансе. Томас поклонился, широко улыбнулся и сказал:

— Ваш отец очень высокого мнения о вас, леди Амелия. Я счастлив, что мне представился случай познакомиться с вами.

Леди Амелия обошлась с его сестрой в высшей степени любезно, улыбнулась ей, потом покосилась на отца. Гарри залился краской, и лицо его стало пунцовым. Тогда она переключила внимание на Томаса.

— Неужели это так? Я слышала, что вас в лучшем случае считают искателем приключений, неустанно рыщущим по городу, а в худшем — распутником, ранящим чувства женщин и девушек. От души надеюсь, что сегодня вечером вы не станете пускать в ход это свое искусство.

Томас в полном оцепенении молча смотрел на темноволосую красавицу, пока его мозг отдавал ему приказ продолжить жизненно важный процесс дыхания.