Джейн Кренц: Обольщение

Хотя и не сразу, но Софи призналась себе: она знает, что это за дрожь. Что поделать, если в глубине души она хранит любовь к этому человеку еще с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Именно тогда ее впервые представили графу Рейвенвуду. Он, конечно, не помнит этого. Тогда он смотрел только на свою красивую ведьму — Элизабет.

Ее чувство к богатому графу Рейвенвуду было не просто увлечением молодой девушки первым мужчиной, поразившим ее воображение. Это увлечение не прошло само собой даже тогда, когда стало ясно, что у нее нет никаких шансов заинтересовать графа. За несколько лет ее чувство лишь окрепло, став глубоким и постоянным.

Софи влекли спокойная сила, врожденная гордость и целостность характера, которые она чувствовала в графе. Она тайно мечтала о нем, думала как о честном благородном человеке, совершенно забывая о его наследном титуле.

Когда ослепительная Элизабет весьма преуспела в том, чтобы преклонение мужа сменилось болью и яростью, Софи очень хотелось помочь Рейвенвуду, успокоить его. Но он был недосягаем: искал утешения на континенте, сражаясь под знаменами Веллингтона.

По возвращении графа стало понятно, что он спрятал свои чувства где-то глубоко внутри и со всей страстью и энергией, на которые только был способен, обратился к земле.

Вороной жеребец очень подходит ему, подумала Софи. Она слышала, что коня зовут Ангелом, и оценила чувство юмора Рейвенвуда.

Ангел, словно творение мрака, принадлежал человеку, предпочитавшему жить в тени. Граф в седле казался одним целым с великолепным конем. Рейвенвуд был гибким и сильным, его руки, большие и ловкие, без труда могли задушить жену, как поговаривали местные жители, пронеслось в голове Софи.

Рейвенвуд не нуждался в подкладных плечах, чтобы подчеркнуть их ширину. А бриджи для верховой езды обрисовывали его мускулистые бедра.

Он знает толк в одежде, рассуждала Софи, но во всем Лондоне не отыскать столь искусного портного, который нарядом сумел бы смягчить неумолимую суровость вечно угрюмого лица Рейвенвуда.

Его волосы были такие же черные, как шелковистая шерсть жеребца. Глаза светились зеленым демоническим светом. Говорили, что все Рейвенвуды рождались с глазами под цвет фамильных изумрудов.

Но глаза графа смущали Софи не только своим цветом. Ее тревожил его оценивающий взгляд. «Интересно, чего я стою в глазах его светлости?»— спрашивала себя Софи.

Она натянула поводья, поправила перо на шляпе, спадавшее на глаза, и попыталась изобразить доброжелательную улыбку:

— Добрый день, милорд. Какая неожиданная встреча в лесу.

Вороной жеребец резко остановился в нескольких футах от Дансера. Рейвенвуд секунду молчал, изучая вежливую улыбку Софи. Но не поддержал предложенного светского тона.

— А что именно вы считаете удивительным в такой встрече? В конце концов, это моя земля. Я знал, что вы отправились навестить старуху Бесс, и догадался, какой путь вы изберете, чтобы добраться до Чесли-Корта.

— Вашей проницательностью можно только восхищаться, милорд. Достойный пример владения дедуктивным методом. Я обожаю логическое мышление.

— Вы прекрасно знали, что сегодня нам предстояло решить очень важное дело. И если вы умны — так, по крайней мере, утверждает ваш дед, — то должны были догадаться, что я хотел уладить все сегодня же. Следовательно, в нашей встрече нет ничего удивительного. Более того, я готов держать пари, что встреча предусмотрена вами заранее.

Софи крепко вцепилась в вожжи, мягкий голос словно обжигал ее изнутри. Дансер настороженно вскинул уши, и она тотчас расслабила пальцы. Бесс права, Рейвенвуд не тот человек, которого можно дергать за веревочку. С ним необходимо соблюдать осторожность.

— Видите ли, мои дела ведет дедушка, — сказала Софи. — Разве он не передал мой ответ на ваше предложение?

— Передал. — Рейвенвуд позволил своему норовистому жеребцу еще на несколько шагов приблизиться к Дан — .серу. — Но я решил не принимать ответ, не обсудив вопрос с вами лично.

— Совершенно справедливо, милорд, иначе не очень хорошо получается. Может быть, в Лондоне так принято решать подобного рода дела?

— Я хочу поговорить с вами. Вы же не жеманная пустышка, мисс Дорринг, и, пожалуйста, не надо меня дразнить. Вы вполне способны сами за себя отвечать. Так что объясните, в чем ваши затруднения, а я попытаюсь, если возможно, их решить.

— Затруднения, милорд?

Глаза его стали темно-зелеными.

— Я бы советовал вам не играть со мной, мисс Дорринг. Я не потворствую женщинам, которые пытаются дурачить меня.