Джейн Кренц: Обольщение

Она даже отдаленно не напоминала греческую богиню — образ, который вошел в моду в Лондоне. Но Джулиан ничего не имел против вздернутого носика Софи, мягкой округлости ее подбородка и теплой улыбки. Так что ему, желавшему поскорее получить наследника, будет совсем не обременительно почаще оказываться с ней в постели.

Он не мог не восхищаться прекрасными глазами Софи — удивительного, необычного бирюзового цвета с золотыми искорками. И самое замечательное, привлекавшее его в ней больше всего, — обладательница столь прекрасных глаз понятия не имела, как их использовать для флирта.

Вместо того чтобы бросать кокетливые взгляды из-под ресниц, Софи смотрела в глаза мужчине открыто и честно. Такая манера убеждала Джулиана, что Софи вряд ли удастся освоить виртуозное искусство обмана. И это его вполне устраивало. Попытка узнать истину, скрывавшуюся за милой ложью Элизабет, однажды чуть не свела его с ума. Софи была изящна, модные платья с завышенной талией шли ей, хотя и подчеркивали, что ее грудь не столь высока. Однако от Софи веяло здоровьем — качество, которое Джулиан очень ценил. Зачем ему болезненная жена? Хрупкие женщины трудно рожают.

Джулиан, мысленно рассматривая свою избранницу, понял, что в основном он довольно верно оценил ее физические качества, но в то же время, судя по всему, не принял во внимание некоторые особенности ее характера.

Например, он никогда бы не догадался, что за простотой и скромностью обнаружится своенравие и чрезмерная гордость. Вероятно, именно гордость помешала Софи проявить хотя бы элементарную благодарность. И ее своенравие оказалось сильнее, чем можно было ожидать. Ее бабушка и дедушка пребывают в растерянности и совершенно беспомощны перед непредвиденным отказом внучки. И спасать положение следует самому, ни на кого не надеясь.

Джулиан принял решение, когда карета с грохотом остановилась перед импозантным въездом в аббатство Рейвенвуд. К парадному входу в дом вели две лестницы, словно две клешни огромного рака. Граф выбрался из экипажа и, поднимаясь по каменным ступеням, негромко и спокойно отдавал приказы:

— Пошлите кого-нибудь в конюшни, Джессап. Я хочу, чтобы через двадцать минут мне оседлали вороного жеребца.

— Слушаю, милорд.

Дворецкий удалился, чтобы передать указание лакею, а Джулиан прошел через холл, громко стуча каблуками по черно-белому мрамору, затем поднялся по лестнице, покрытой тяжелым плотным ковром.

Джулиан не обращал внимания на окружавшее его великолепие: он здесь вырос, все ему было привычно, и он мало заботился об аббатстве после женитьбы на Элизабет. Когда-то он гордился своим домом. Гордился и принадлежавшими ему плодородными землями. Теперь же чувствовал лишь смутную неприязнь к своему родовому гнезду.

Время от времени ему приходила в голову навязчивая мысль: не в этой ли комнате ему наставляли рога.

Земля — другое дело. Ни одна женщина не способна запятнать репутацию прекрасных плодородных полей Рейвенвуда или других его имений. Мужчина может положиться на землю, если будет о ней заботиться. Она не предаст и не оставит его без награды. Сохранить земли для будущих графов Рейвенвудов — ради такой цели Джулиан мог пойти на самую большую жертву. Он готов был снова жениться в надежде, что при другой жене в аббатстве не останется и следа от Элизабет, особенно в чрезвычайно роскошной, экзотически чувственной спальне, которую она здесь устроила. Джулиан ненавидел эту комнату и ни разу со дня смерти Элизабет не переступал ее порога.

Не вызывает сомнений одно, говорил он себе, поднимаясь по лестнице: никогда больше он не повторит ошибки, которые совершил в первом браке, никогда больше не окажется мухой, попавшей в паутину.

Через четверть часа Джулиан в костюме для верховой езды уже спускался по лестнице. Он ничуть не удивился, обнаружив уже оседланного вороного жеребца по кличке Ангел. Он воспринял это как должное. Каждый в доме старался предупредить любое желание хозяина Рейвенвуда. И никто в здравом уме не захотел бы совершить промах, способный пробудить гнев дьявола.

Джулиан вскочил в седло, и конюх быстро отступил назад: жеребец вздернул голову, нетерпеливо перебирая копытами. Мощные мускулы перекатывались под глянцевой кожей, но Джулиан твердой рукой успокоил животное. Потом пришпорил коня, и тот рванулся вперед.

Ему не составит труда перехватить мисс Софи Дорринг на пути в Чесли-Корт, думал Джулиан. Он знал каждый дюйм своих владений и догадался, что встретит ее на берегу: желая сократить путь, она наверняка поедет через его земли по тропинке, огибающей пруд.