Кэндис Кэмп: Огненная лилия

— Не понимаю, что папа нашел в этом мистере Джонсе? — продолжала Розмари, нахмурившись. — Я надеюсь, он не станет настаивать на своем.

Фаркухар Джонс в последние месяцы неожиданно увлекся Розмари и по-всякому преследовал ее. Это был мужчина необъятных размеров, с круглой лысиной на макушке. Он очень комплексовал по поводу лысины и пытался скрыть свой недостаток. У него была манера расчесывать остатки волос от одного уха к другому. Лежащие на лысине пряди он намазывал макасаровым [1]маслом, чтобы закрепить их в этом неестественном положении. Но время от времени прядки распадались и смешно нависали ему на глаза. Еще у него были длинные, закручивающиеся кверху усы. Мистер Джонс был бы положительно комичной фигурой, если бы под обманчивой веселостью не скрывалось жестокое и холодное, как металл, сердце.

Линетт могла объяснить Розмари, что Бентон нашел в таком человеке. Прежде всего, это — возможность делать деньги. Но она воздерживалась прямо говорить о Бентоне его дочери. У Розмари все еще были иллюзии по поводу отца, а Линетт не хотела ее разуверять.

— Я думаю… Мне кажется, он хочет видеть тебя защищенной и ни в чем не нуждающейся, — произнесла Линетт. — А мистер Джонс может сделать это. Он очень богат.

— Но я не желаю выходить за него!

Розмари выразительно поежилась, в этот момент она выставила на стол последнее блюдо, затем убрала корзинку.

— Папа думает, что деньги решают все. Видимо, это потому, что когда-то в молодости он был очень беден. Но все равно он не прав. Я не вынесу жизни с Фаркухаром Джонсом, как бы много денег он не имел!

— Тогда тебе нужно сказать это отцу. Наверняка он не станет принуждать выходить замуж за человека, который тебе неприятен.

Розмари выглядела неуверенной.

— Нет, думаю, нет.

— Ладно, — сказала Линетт, переходя на легкомысленный тон. — Давай не будем говорить больше о мистере Джонсе, а то у меня пропадет всякий аппетит.

Розмари улыбнулась.

— Ты права. Блюда слишком хороши, чтобы от них отказаться из-за какого-то Джонса.

Розмари села за стол, Линетт придвинула себе стул.

Приступив к обеду, они болтали и хихикали, как школьницы, вспомнили смешной наряд миссис 0'Брайн, который та надела на бал, устроенный на прошлой неделе Лилибет Томпсон, живо обсуждали шансы жены министра на победу в борьбе с тетушкой Шарлоттой, теткой Тэсс.

Вдруг в коридоре послышалось покашливание. Розмари вскочила и взглянула на дверь. На ее щеках выступил нежный румянец, а лицо осветилось широкой улыбкой. Смотревшая на нее Линетт сощурилась и обернулась, заинтересовавшись, чье присутствие смогло вызвать такую перемену в лице падчерицы.

Вошел Сэт Маннинг, новый учитель, худой парень с приятным, серьезным лицом и песочного цвета волосами. В одной руке он держал стопку книг, другой рукав его пиджака был пуст и заложен в карман. Он потерял на войне левую руку.

— Здравствуйте, мисс Конвей.

Он улыбнулся Розмари, затем, повернувшись, как показалось Линетт, неохотно, кивнул ей.

— Мэм.

— Ой, извините. Вы, кажется, незнакомы. Линетт, это мистер Маннинг, школьный учитель. Мистер Маннинг, это жена моего отца, миссис Конвей.

— Очень приятно, мэм.

Линетт улыбнулась и кивнула гостю.

— Я узнала вас. Я много о вас слышала, хотя мы и не были знакомы. Знаете, сейчас вы очень известный человек в нашем городе. Уже несколько лет в Пайн-Крике не было учителя.

Маннинг появился в Пайн-Крике всего несколько месяцев назад. Его привез Рейд Прескот, городской врач, который познакомился с Сэтом во время войны. Горожане могли платить за обучение своих детей только очень маленькие суммы, но зато компенсировали оплату тем, что часто приносили продукты, дрова. Лига Леди сдавала ему небольшой домик на заднем дворе библиотеки.

— Да, я знаю. Здесь все так добры ко мне.

Взгляд Линетт снова вернулся к Розмари.

— Я принес Розмари книги, как и обещал.

Итак, Розмари ждала школьного учителя, подумала заинтригованная Линетт. Этим естественно и объяснялось ее решение надеть сегодня привлекательное, густо-красное платье.

— О-о, спасибо. Положите их на стол.

Розмари поспешила освободить место для книг, а Линетт уступила дорогу, судорожно пытаясь придумать какую-нибудь подходящую причину, чтобы оставить парочку одну. Может быть, это было бы и неправильно, но меньше всего Розмари нуждалась в присутствии еще одной дамы. Она была очень застенчивой и чем больше было рядом людей, тем более робела.