Барбара Картленд: Пышная свадьба

Графиня поджала губы. Она, несомненно, была красива, но выглядела чересчур холодной и строгой. Теперь же ее черты приобрели особую суровость, и она резко спросила:

— Сколько же вы заняли, рассчитывая, что, став вашим зятем, Керби не потребует вернуть долг?

Последовало неловкое молчание, а потом граф ответил:

— Если хотите знать правду, десять тысяч фунтов!

У графини вырвалось восклицание ужаса. Затем, не сказав ни слова, она встала и быстро вышла из комнаты.

Дорина взглянула на отца.

— Прости, папа. Мне не следовало начинать этот разговор.

— У меня не было другого выхода, Дорина, — объяснил граф. — Накопилось столько долгов, а Керби был только рад дать мне денег в обмен на обещание, что Летти выйдет за него замуж.

Дорина вздохнула.

— Если она теперь откажется, папа, тебе придется возвратить ему долг.

— Но ты же знаешь не хуже меня, что я не могу этого сделать. Ты регулярно просматриваешь все счета. Наше положение для тебя не секрет.

— Да, я все знаю, папа, и я понимаю, что тебе больше неоткуда было взять эти десять тысяч фунтов, разве что продать дом и оставшиеся семейные портреты.

— Сомневаюсь, что даже таким образом я смог бы набрать нужную сумму, — уныло ответил граф.

— Пожалуй, ты прав, — снова вздохнула Дорина.

Граф отошел от камина к окну и выглянул в сад, занесенный снегом.

— Я надеялся, что, когда Летти выйдет замуж, — сказал он, — я смогу покупать для Керби лошадей и отправлять их в Сингапур — или что-либо еще, что его заинтересует. Он достаточно богат, чтобы дать мне возможность немного зарабатывать на этих сделках, а для меня это было бы большим подспорьем.

— Я понимаю, папа, — ответила Дорина. — Поэтому нам надо во что бы то ни стало убедить Летти выйти за него замуж. Я не хотела говорить этого в присутствии мамы, но Летти не раз клялась мне, что она скорее умрет, чем позволит мужчине дотронуться до себя, кем бы он ни был.

— Бог мой! — вырвалось у графа. — Мне следовало бы убить того негодяя, который поцеловал ее тогда.

— Если уж быть совсем честными, — тихо проговорила Дорина, — мы оба понимаем, что, если бы не он, так был бы кто-нибудь другой. Просто Летти не похожа на других девушек.

— Но она так красива, Дорина. Самое прелестное создание, которое только можно представить. Неужели она лишена нормальных человеческих чувств? Женщины хотят, чтобы их любили. Они хотят выйти замуж.

— Не все женщины.

— Когда она свыкнется с этой мыслью, она будет даже довольна, — сказал граф, словно уговаривая самого себя. — Все, что от тебя требуется, Дорина, — это убедить ее, что Керби будет с ней добр и ласков. И внушить ему, что с ней ему нужно быть особенно внимательным и терпеливым.

Он помолчал минуту, а потом добавил:

— Разумеется, я рассчитывал, что он приедет сюда. Я сам собирался поговорить с ним об этом.

— Папа, а почему ты сам не хочешь поехать в Сингапур с Летти? — спросила Дорина.

— По двум причинам, — ответил граф. — Во-первых, Керби не оплачивает мой проезд, а во-вторых, через месяц начинаются скачки, и ты сама понимаешь, что я должен присутствовать на весеннем гандикапе.

— Да, конечно, — согласилась Дорина. — А посылать маму нет смысла. Она совершенно не в состоянии сносить выходки Летти.

— Должен признать, что Летти способна вывести из себя даже святого, — заметил граф. — Лишь ты, Дорина, умудряешься как-то справляться с ней.

— Значит, ты согласен, чтобы я ехала с ней в Сингапур?

— У меня нет выбора, хотя видит Бог, нам будет нелегко без тебя обходиться.

В последующие недели Дорина убедилась в правоте этих слов.

Ей столько всего нужно было успеть сделать до отъезда. Подчас она отправлялась спать до того уставшая, что была не в состоянии даже думать о чем-либо.

Мало того, что ей необходимо было поддерживать Летти в хорошем расположении духа. Дорине пришлось также заняться покупкой приданого. К тому же нужно было перепоручить кому-то все домашние дела, которые обычно лежали на ее плечах. Слуги же были либо недовольны тем, что им придется выполнять больше работы, либо боялись возросшей ответственности.

Дорина спланировала все до мельчайших деталей.

— Меня будут звать мисс Хайд, — сообщила она отцу. — И поскольку я буду выступать в роли компаньонки, мне лучше казаться постарше, чем я есть на самом деле. Хотя в любом случае вряд ли кто-нибудь обратит на меня внимание.

Граф не возражал, и она продолжала:

— Я заказала себе несколько новых платьев, и тебе придется заплатить за них. Они все серого цвета — приятного серебристого оттенка. Я хочу по возможности быть незаметной, в то время как туалеты Летти будут очень ярких цветов, которые ей так идут.