Мэдлин Бейкер - Любовь первая, любовь бурная

Бриана продолжала наблюдать за ним, вновь любуясь его естественной силой и экономичностью движений, игрой его вздымающихся мускулов и сухожилий под гладкой медного цвета кожей. Дважды он прерывался, его глаза задерживались на ведре с водой, которое висело здесь же на фургоне, но было недосягаемо для него.

Прежде чем она поняла, что делает, Бриана выскользнула из своего укрытия и побежала вниз с холма.

Шункаха Люта резко остановился, забыв про пилу в руках; когда девушка с солнечно-золотистыми волосами помчалась через склон к фургону. Он увидел сквозь прищуренные ресницы, как она зачерпнула полный ковш воды из ведра и направилась к нему.

Шаги Брианы замедлились, когда она почувствовала силу взгляда индейца на своем лице. Остановившись в нескольких шагах от него, девушка протянула ковш.

— Вода, — сказала она. — Хочешь пить?

Шункаха Люта осторожно кивнул. Не дразнила ли она его? Не было ли это шуткой?

Бриана сделала еще один шаг вперед и остановилась. Вблизи индеец оказался гораздо выше и шире, чем ей представлялось издали, и неожиданно она испугалась его:

— Ты ведь не причинишь мне вреда?

Индеец покачал головой. Бриане стало интересно, может ли он разговаривать. Она никогда не слышала, чтобы он что-нибудь говорил, но, вне всякого сомнения, он понимал по-английски. Она оставалась на прежнем месте, думая, как же передать ему ковш, не подходя ближе. Ее глаза встретились с глазами индейца, и она тут же почувствовала, как горячая волна прокатилась по всему ее телу. Она почти передумала и хотела уже было убежать, но увидела, как индеец облизал губы, сухие и потрескавшиеся, и сглотнул слюну, и поняла, что не сможет отказать ему в глотке воды.

Шункаха Люта не шелохнулся, пока девушка медленно преодолевала оставшееся между ними расстояние. Он догадывался, что она боялась его и убежала бы, если бы жалость не была, сильнее страха.

Ее рука дрожала, когда она протянула ему ковшик. Медленно, чтобы не вспугнуть ее, он потянулся, взял ковш, осушил его содержимое в два долгих глотка и от удовольствия закрыл глаза, когда прохладная вода омыла его горло и сухие губы.

— Хочешь еще? — спросила Бриана, не сводя с него глаз. Какой он был красивый! Глаза черны, как ночь, брови широкие и прямые, сильные квадратные челюсти, высокие скулы. И его рот… Она почувствовала странную дрожь где-то возле желудка, когда он слизнул последнюю каплю воды со своих губ.

— Еще? — спросила она, и голос сорвался на пронзительный писк.

Шункаха Люта кивнул, возвращая ей ковш. Кончики его пальцев слегка коснулись ее руки, и какую-то долю секунды они смотрели друг на друга. Первой отвела глаза Бриана. Казалось, что от его прикосновения вся ее рука горела огнем. Она с трудом осознавала, что нужно пойти к ведру и еще раз наполнить ковш.

Она предложила ему воды в третий раз. Голова кружилась от его близости, она не сводила глаз с его лица. Как человек может быть таким красивым?

— Ле мита пила, — сказал он низким звучным голосом. — Я благодарю.

— Пожалуйста, — нежно ответила Бриана, продолжая смотреть на него. Ее щеки пылали, сердце дико билось.

Испугавшись странного чувства, стремительно вошедшего в ее сердце, она внезапно повернулась и поспешила к фургону. Бросив ковшик в ведро, побежала вверх по холму, не оглядываясь.

Чонси начал бить хвостом по земле от радости, когда она упала на колени рядом с ним, прижимая руки к сердцу. Что с ней происходит? Почему она чувствует себя так странно? Она взглянула на солнце и ужаснулась: прошло уже часа полтора, если не больше, как она ушла из дома, а Чонси не был еще причесан. Тетя Гарриет будет разгневана. Быстро она начала чесать длинную шерсть собаки, горькие слезы лились из ее глаз, когда животное отказывалось спокойно стоять.

Тетя Гарриет ждала Бриану у заднего крыльца. Ее лицо было суровым, глаза сердитыми.

— Где вы были, молодая леди? — спросила она раздраженно.

— На озере, — ответила Бриана.

Тетя Гарриет многозначительно посмотрела на часы.

— Чтобы искупать Чонси, не нужно тратить полтора часа, — сказала она ледяным тоном.

— Я… я уснула.

Гарриет Бьюдайн пригвоздила свою племянницу тяжелым взглядом.

— Я недовольна твоим отношением и твоим опозданием, — выдавила она. — Если ты не исправишься, я буду вынуждена наказать тебя.

Холодная рука страха сковала все внутренности Брианы. Ее уже пороли: один раз, когда она разбила любимую чашку своей тети; другой, когда сожгла одну из рубашек дяди Генри; и еще дважды за то, что была дерзкой. Воспоминаний о тех побоях было достаточно, чтобы холодный пот выступил на ее лбу.