Барбара Картленд: Театр любви

— Фиона сказала мне, ты уже знаешь, что она не может иметь детей, — ответил кузен. — И хотя ты еще молод, нельзя исключить случайности, которая избавит меня от слишком долгого ожидания твоих похорон!

— Неужели ты думаешь, что тебе удастся запугать меня угрозами, рассказывая, будто уже изобрел способ моего устранения? — презрительно сузил глаза Шелдон Мур.

— Я повторяю, у тебя нет выбора, и мы напрасно тратим время. Если ты не женишься на Фионе — а священник уже готов соединить вас в священном супружестве, — я без колебания использую этот револьвер!

— И убьешь меня? — насмешливо спросил герцог.

Джослин покачал головой.

— О нет! — ответил он. — Но я покалечу тебя так, что ты никогда не сможешь снова сблизиться с женщиной и стать отцом ребенка.

Задыхаясь от ненависти, он как будто выплюнул эти слова в лицо Шелдона Мура.

Лавела слушала, объятая паникой.

Она отчаянно пыталась что-нибудь придумать для спасения герцога.

Лавела колебалась, не зная, что делать.

Может, побежать за помощью?

Она, однако, боялась, что, пока будет искать кого-нибудь, его уже насильно женят.

Если б она успела привести своего отца, он наверняка сумел бы предотвратить свершающееся на ее глазах злодеяние.

В то время как она лихорадочно раздумывала над выходом из этой ситуации, Джослин Мур приказал священнику:

— Приступай, и чем быстрее, тем лучше!

Священник открыл молитвенник, и Лавела поняла — времени для размышлений больше нет.

В полном смятении, почти не сознавая, что делает, она продвинулась дальше в часовню.

По обе стороны двери стояли постаменты в виде колонн, и на каждом возвышалась фигура ангела с крыльями.

Герцог купил их в Баварии.

Они были созданы сто лет назад с тем уникальным мастерством, которое свойственно баварским резчикам.

Они ласкали взор своими нежными тонами и служили прекрасным украшением баварских церквей.

Лавела стояла за одной из колонн.

Священник приступил к обряду.

— Дорогие возлюбленные… — затянул он.

— Прекращай эту глупость! — скомандовал Джослин Мур. — Переходи сразу к бракосочетанию.

— Если этот человек понимает, что ему грозит, он откажется от подобного богохульства, — предупредил герцог, — а я не замедлю обратиться в суд!

Джослин рассмеялся.

— И вызвать скандал? Мой дорогой кузен, ты знаешь так же хорошо, как и я, что 1Ы всегда боялся лишь одного — бросить хотя бы малейшую тень на нашу благородную фамилию!

Последние слова он произнес с нескрываемой насмешкой, и Фиона попыталась урезонить его:

— Не горячись, Джослин! Какой смысл еще больше выводить из себя Шелдона? Я лишь хочу стать его женой!

— И ты будешь ею! — ответил Джослин.

Он вновь взглянул на священника.

— Делай то, за что тебе заплачено, — велел он, — не то я лишу тебя сана, или что там делают с такими, как ты.

— Я делаю все, что нужно, мистер Мур, — проблеял священник дрожащим голосом.

Он перевернул две страницы своего молитвенника.

И тогда Лавела, все время только молившая о помощи, поняла, что она должна сделать.

Она почти физически ощущала мучительную борьбу в сознании герцога.

Она знала, — как будто он сам сказал ей это, — что он пытается найти какой-нибудь способ сбить своего кузена с ног и разоружить его.

Все что угодно, лишь бы не свершилось это издевательство над достойным человеком.

Между тем герцог, так же как и Лавела, видел, что Джослин держит его под прицелом, направив револьвер ниже пояса.

Его палец был на спусковом крючке.

— О Боже, что мне делать? — шептала она. — Помоги… мне! Пожалуйста… Господи… помоги.. мне!

Молясь, она подняла руки и прижала их к ангелу.

Она думала, что он прочно прикреплен к каменному подножию.

Но вот, крепче упершись в него, она вдруг ощутила, как статуя чуть-чуть сдвинулась.

Тогда она выше подняла руки и толкнула ее с силой, на какую только была способна.

Ангел подвинулся, покачнулся и вдруг опрокинулся, свалившись на каменный пол с оглушительным грохотом.

Грохот повторился громогласным эхом внутри часовни.

Джослин непроизвольно обернулся, застигнутый врасплох этим крушением.

Подобная оказия и нужна была герцогу.

Левой рукой он схватился за револьвер и рванул его вверх.

Одновременно, вложив в правый кулак всю мощь своего атлетического тела, он нанес Джослину удар в подбородок.

Этот сокрушительный удар вызвал бы восхищение профессионального боксера.