Барбара Картленд - Тщетная предосторожность

Часами лежала она по ночам без сна, и перед ней, как в кино, разворачивались события прошлого. Любовь к Питеру, юное чувство нежного девичьего сердца. Она не смогла расстаться с этим чувством, даже когда была обманута, брошена и забыта. Любовь к Питеру таилась в ее сердце, как бесценное сокровище, любовь для нее была священна. Синтия не желала признаться себе, что сокровище исчезло, а судьба над ней посмеялась.

И вот тайно, незаметно в душе у нее зародился новый драгоценный дар. Роберт вошел в ее жизнь. Она пыталась от него ускользнуть, отчаянно боролась против влекущей силы, которую в нем ощущала. Но теперь — зачем таить от себя? — раньше или позже сила эта покорит ее, завладеет ею и вынудит сдаться на милость победителя. Теперь она ясно видела, что с ней произошло, и только спрашивала себя вновь и вновь: не слишком ли поздно наступило пробуждение?

Почему так изменился Роберт? В леденящем ужасе она старалась отринуть объяснения и предположения Сары, будто в «Березах» живет другая женщина. Унизительно опускаться до подозрений, но все равно следует узнать правду — хотя бы ради собственного покоя.

Это были не терзания ревности, она испытывала совсем иное чувство, — осознав свою любовь, ясно поняла, что любят не за высокие помыслы, благородство или доброту. Любят просто человека, каким бы он ни был.

Ей были прекрасно видны недостатки Роберта — нетерпеливый нрав, беспощадность и то, как проявления внутренней мощной, кипучей силы чувств берут в нем верх над рассудком. Но при этом знала и то, как широко он мыслит, как щедро дарит свою помощь, как деликатен; видела и его ненасытное стремление к добру и внутренней чистоте.

И она любит Роберта таким, какой он есть, был и каким может стать. Не слишком ли поздно? Что произошло за эти недели, отчего он так изменился? Вот сегодня утром, вспоминала Синтия, увидев ее, он прошел мимо, лишь бросив на ходу: «Доброе утро».

Роберт напоминает смертельно больного человека, который поглощен тем, что происходит внутри его, и ничего не замечает из-за внутренней тревоги. Нельзя поверить, что причиной этому лишь Микаэла. Есть наверняка и иные причины. Но, боже милостивый, только бы не те, что заподозрила Сара.

— Слишком поздно!

Микаэла опять, словно про себя, повторила эту фразу. Синтия вздрогнула и обернулась к ней.

— Еще не слишком поздно! — воскликнула она звенящим голосом.

Микаэла широко раскрыла глаза в удивлении.

— Я надеялась, вдруг что-то предотвратит свадьбу, какое-то неожиданное событие… Этого не случилось, и я своей волей запрещаю вам этот шаг. Снимайте свой наряд, Микаэла! Выбросите, забудьте о нем. Сейчас мы пошлем кого-нибудь сказать, будто вы заболели, а после вдвоем уедем, вы и я. Найдем место, где вас спрятать и где вы все хорошенько обдумаете, пока… — Она сделала паузу, чтобы ее слова звучали убедительнее. — Пока вы снова не увидитесь с Хыо.

— О чем вы говорите? — изумилась Микаэла.

— Я написала ему, — ответила Синтия. — Писала о вашем намерении, но не знаю, где он. Может, по-прежнему за границей. Видимо, мои письма не дошли. Он любит вас, Микаэла. Что бы вы ни сказали друг другу при расставании, какой бы ни был у вас уговор, я не сомневаюсь, он вас любит, у вас и у него истинное, глубокое чувство. Подождем от него известий.

Она замолчала и перевела дух. Микаэла не сводила с нее глаз.

— Вы написали Хыо? — отозвалась она каким-то странным голосом.

— Я полагала, он должен знать, — промолвила тихо Синтия.

— Почему же он не ответил? — растерянно и испуганно спросила Микаэла.

— Если он за границей, ответ мог еще и не прийти. Я написала только на Гровенор-сквер, единственный мне известный адрес.

Микаэла внезапно закрыла лицо руками.

— Вы правы, — сказала она. — Я не могу! Я не вынесу этого! О Синтия, Синтия, помогите мне!

Сопротивление рухнуло, маска отчаянного вызова, в которой Микаэла так долго представала свету, треснула и рассыпалась. Перед Синтией стояла юная девочка в подвенечном платье — дитя, напуганное и сбитое с толку переживаниями, которые оказались не по плечу. Синтия бросилась к ней, обняла и прижала к сердцу, как мечтала все эти дни.

— Бедная моя, — шептала она, — так настрадалась! Все хорошо. Все как-нибудь устроится.

— Увезите меня и спрячьте, — молила Микаэла. — Я не могу этого больше выносить. Я не могу никого видеть.

Синтия обняла ее покрепче, целуя в щеку.

— Вам надо все окончательно решить, не раздумывая долго. Отец ждет вас внизу, — она взглянула на часы. — Артур, наверно, в церкви. И вы уже опоздали!