Барбара Картленд: Сложности любви

1811 год

— Нет! — произнес маркиз Осминтон. Имоджин Харлоу топнула ножкой.

Ножка была просто чудной, но лицо леди Харлоу, обычно такое прелестное, было сейчас искажено от злости, и потому она выглядела не слишком привлекательно.

— Как можно быть таким жестоким… таким эгоистом?!

— Да, такой вот я человек, — усмехнулся маркиз, — и нисколько не стыжусь этого.

— И напрасно! — с негодованием воскликнула она. — Неужели можно не думать ни о чем и ни о ком, кроме себя?!

— Давным-давно я понял одну вещь: жизнь становится трудной и невыносимой как раз тогда, когда я думаю о других. А если я занят своей собственной персоной, все идет тихо и гладко, — как ни в чем не бывало парировал маркиз.

— Ну сейчас-то, положим, все не так уж и спокойно, — съязвила леди Харлоу, — и я не понимаю, почему вы не можете попросить принца пригласить меня на ужин хотя бы один раз. В конце концов, вы бываете там чуть не каждый вечер.

— Принц проводит это время в небольшом кругу своих близких друзей, — объяснил маркиз.

— А почему я не могу стать одной из них? — спросила леди Харлоу. — Или вы ревнуете? Если это так, Хилтон, то я почти готова простить вас.

— Я вовсе не ревную по той простой причине, которая вам так же хорошо известна, как и мне. Его королевское высочество предпочитает более зрелых женщин. А вы еще слишком молоды, Имоджин, и мне кажется, что это объяснение будет для вас наилучшим. Вот лет эдак через десять вы, может быть, покажетесь регенту весьма соблазнительной особой.

— Я и через десять лет не стану старухой! — с вызовом заявила Имоджин Харлоу.

На лице маркиза мелькнуло подобие улыбки. Так и есть, она попалась на приманку и сразу же забыла про главную цель разговора. А главным для нее было получить приглашение на ужин в Карл-тон-Хаус, где принц Уэльский, недавно назначенный регентом, проводил время с теми мужчинами, которых считал своими близкими, преданными друзьями, и в окружении женщин, казавшихся ему наиболее привлекательными. В то время его фавориткой была леди Хартфорд. Этой женщине было уже за пятьдесят, но она смогла вытеснить из сердца принца его предыдущую любовь — миссис Фитцгерберт.

Маркиз же, хотя никогда и не сказал бы об этом вслух, вовсе не думал о каких-то там чувствах принца или леди Харлоу, когда решил никоим образом не способствовать их неофициальному знакомству.

Несомненно, Имоджин Харлоу была весьма привлекательной и соблазнительной особой. По крайней мере он так считал в данный момент своей жизни. Но Хилтон прекрасно знал: как и все другие любовные интрижки, этот роман не будет долгим.

Когда-то эта женщина решила заполучить маркиза и сделать его своим любовником. И без особого труда добилась своего. Муж ей нисколько не мешал, потому как терпеть не мог светское общество и лондонские развлечения. Все время он проводил в своем поместье в Глостершире, где с упоением занимался разведением коров и быков. И, надо сказать, достиг на этом поприще замечательных результатов: его питомцы всегда выходили победителями на различных смотрах и конкурсах.

Имоджин Харлоу была хороша собой и знала это; деньги к ее мужу текли просто рекой, так что утвердиться в лондонском высшем обществе ей было нетрудно. Ей рады были и в Девоншир-Хаусе, ее приглашали на самые изысканные приемы и в Бедфорд-Хаус и в Ричмонд-Хаус. Только двери Карлтон-Хауса до сих пор были закрыты для нее. Леди Харлоу отчаянно хотелось прорваться туда, и потому она решила немного сменить тактику.

— А я-то думала, что вы любите меня, Хилтон, — жалобно произнесла она, словно маленькая девочка. От такого тихого, нежного голоска у большинства мужчин дрогнуло бы сердце. Но маркиз ничего не ответил, и, подождав немного, она продолжала: — Знаю, вы мне этого никогда не говорили, по крайней мере таких слов. Но ведь вы не станете отрицать, что я вас привлекаю и возбуждаю и что нам всегда так хорошо вместе!

Имоджин произнесла последние слова почти искренне, и ее пылкость не укрылась от маркиза. Но он лишь с еще большим равнодушием и холодностью посмотрел на нее.

Этот человек давным-давно привык к тому, что всем женщинам надо платить за то наслаждение, которое они доставляют. Если не деньгами, то драгоценностями — словом, всем, что взбредет им в голову. И сегодняшняя сцена — лишнее тому подтверждение.

А не уступал маркиз по одной простой причине: ни к чему давать лишний повод для толков и пересудов, а не то, глядишь, все обиженные мужья бросятся в Лондон в надежде отомстить. Его и так беспокоило, что лондонские сплетники могут догадаться об их связи. Так что он не горел желанием дать им почву для этих подозрений.