Барбара Картленд - Вальс сердец

Когда приехали врачи, Гизела сидела с отцом.

Врачей было трое: два хирурга и тот самый доктор, которого пригласил вчера Миклош.

Как она поняла из их разговора, один из хирургов был личным врачом герцогини и даже оказывал услуги самой императрице.

Врачи приступили к осмотру, и Гизела спросила, нельзя ли ей тоже присутствовать.

— Я думаю, вам лучше подождать нас в гостиной, фрейлейн, — сказал доктор.

На другой ответ она и не надеялась. В гостиной Миклош взял ее за руку, и это прикосновение немного успокоило Гизелу.

— Так не похоже на папу, — тихо сказала она. — У него всегда был беспокойный сон, а сегодня он спал так, словно ему нет дела ни до чего в этом мире.

— Я думаю, доктор дал ему снотворное, — сказал Миклош. — Сейчас ему нужно как можно меньше двигаться, чтобы не кровоточила рана.

— Это все из-за меня! — расстроенно произнесла Гизела. — Из-за того, что он хотел меня защитить.

— Я знаю, — ответил Миклош. — Этот пьяный юнец вел себя отвратительно, и я восхищаюсь вашим отцом, который дал ему отпор.

— Отец когда-то хорошо фехтовал, — сказала Гизела. — Но ведь это было много лет назад!

— И все же он не потерял форму, — с улыбкой заметил Миклош.

— Когда вы бросили вызов этому немцу, я услышала, как кто-то сказал, что вы — лучший клинок Венгрии. Это правда?

— Я завоевал этот титул в прошлом году.

— Как я горжусь вами! Вы поставили этого человека на место и заставили его почувствовать себя дураком.

— Он вызвал на дуэль вашего отца только потому, что был уверен, что тот никогда не держал в руках оружия и не способен защитить себя. Это поступок труса.

Миклош вспомнил испуг на лице Гизелы, когда началась дуэль, и, обняв ее за плечи, сказал:

— Все позади, моя милая. Я дождусь, пока врачи вынесут свой вердикт, а потом поеду в театр и сообщу управляющему, что ваш отец не сможет, к сожалению, выступать сегодня, а может быть, и завтра. Но я уверен, что его выздоровление — вопрос нескольких дней.

— Да… надеюсь… что это так, — произнесла Гизела, но в ее голосе прозвучало сомнение.

Они сидели, обмениваясь редкими фразами, но Гизелу не угнетала тишина, воцарявшаяся в паузах, потому что Миклош был рядом.

Будь Гизела сейчас одна, она мерила бы шагами гостиную, терзаясь самыми худшими предположениями.

Наконец дверь в спальню отца распахнулась, и на пороге появился доктор.

— Ваше высочество, не могли бы вы зайти на минутку?

— Да, конечно, — ответил Миклош и встал. Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь, а Гизела успокаивала себя тем, что нет ничего удивительного в том, что ее не позвали — ведь она женщина.

Она была уверена в квалификации докторов, которых пригласил сам Миклош. Без сомнения, он уже оплатил их услуги, и Гизела подумала, что нужно будет обязательно вернуть ему деньги.

Но она подозревала, что услуги таких специалистов стоят немало, и боялась, что денег, которые успел отложить отец, не хватит, чтобы вернуть долг.

«Ему надо поправиться как можно скорее, — подумала Гизела, — и согласиться на предложение Иоганна Штрауса. Если его заработки возрастут вдвое или втрое, то, что бы ни случилось, мы не пропадем и сможем жить на отложенные средства».

Миклош все не возвращался, и Гизелу стали мучить дурные предчувствия. Она встала и стала шагать из угла в угол.

Официант убрал нетронутый завтрак, мальчик-посыльный принес цветы, но Гизела их даже не заметила.

Когда ожидание стало невыносимым, дверь в спальню открылась, и на пороге появился Миклош.

Увидев выражение его лица, Гизела побледнела.

— Что-то не так? — воскликнула она. — Что с папой? И где доктора?

С минуту Миклош молча смотрел на нее, а потом подошел и осторожно взял ее за плечи.

— Мужайся, дорогая моя.

— Что случилось? — вскрикнула Гизела. — Папа… умирает?

— Нет-нет, — быстро проговорил Миклош, — конечно же, нет. Но я боюсь, что с его рукой дело обстоит гораздо серьезней, чем я думал.

— Что вы имеете в виду?

Миклош замялся, подбирая слова, и Гизела воскликнула:

— Скажите же, я должна знать правду!

— Правду… — медленно произнес Миклош. — Кончик шпаги повредил сухожилие. Врачи сделают все возможное, но рука будет плохо сгибаться, а возможно, какое-то время даже не будет двигаться совсем. Гизела ужаснулась:

— Вы хотите сказать, что он… не сможет играть на скрипке?

— Для этого нужны специальные упражнения и массаж. Быть может, на полное восстановление уйдут годы.

Гизела закрыла глаза, и Миклош крепче прижал ее к себе.