Диана Гэблдон - Чужестранка

— Я этого ожидал. Вот почему я просил, чтобы ты позволила мне умереть. Я об этом думал в промежутках между приступами, во время которых голова у меня была как в тумане, и в какой-то момент пришел к мысли, что не смогу жить калекой. Ты знаешь, ведь это случилось с Айеном.

— В самом деле? — Я была поражена. — Он мне говорил, что в него попала крупная картечь, но о подробностях не распространялся.

— Верно, и рана от картечи воспалилась. Врачи отняли ногу, чтобы уберечь Айена от заражения крови. Айен теперь в полном порядке, все уладилось. Но я видел его другим. Он оправился только благодаря Дженни. Это она поддерживает его.

Джейми вдруг улыбнулся мне застенчивой улыбкой.

— Как ты меня. Не могу уразуметь, почему женщины так поступают.

— Потому что им так нравится, — тихонько ответила я.

Он негромко рассмеялся и притянул меня к себе.

— Да, один Бог знает почему.

Мы некоторое время постояли, обнявшись. Моя голова лежала у него на груди, руки сходились у него на спине, я слышала, как сильно и громко бьется его сердце. Наконец он выпрямился и отпустил меня.

— Я хочу показать тебе одну вещь, — сказал он, открывая маленький ящичек в столе и вынимая из него сложенное письмо, которое он тут же протянул мне.

Это оказалось рекомендательное письмо от настоятеля Александра, препоручавшее шевалье Сен-Жоржу, то есть его величеству королю Якову Шотландскому, племянника настоятеля Джеймса Фрэзера в качестве ученого-языковеда и переводчика.

— Вот и место для нас, — сказал Джейми, глядя, как я складываю письмо. — А место нам скоро понадобится. Но ты помнишь, что говорила мне тогда на Крэг-на-Дун? Это правда или нет?

— Правда, — с глубоким вздохом ответила я.

Он взял у меня письмо и задумчиво похлопал им по колену.

— В таком случае, — он помахал письмом, — тут нас может подстерегать опасность.

— Может.

Джейми положил письмо обратно в ящик стола и некоторое время молча смотрел на него. Потом поднял голову, и его темно-голубые глаза встретились с моими.

— Об этом я и подумал, Клэр, — произнес он негромко. — Моя жизнь принадлежит тебе. И это ты должна решать, что нам делать и куда поехать. Во Францию, в Италию, даже обратно в Шотландию. Я отдал тебе свое сердце в ту же минуту, как впервые увидел тебя, ты держала в своих руках мое тело и мою душу, ты удержала их и спасла. Мы поедем туда, куда ты велишь.

В дверь легонько постучали, и мы отпрянули друг от друга, словно любовники, которых застали на месте преступления. Я кое-как пригладила волосы, подумав при этом, что монастырь — прекрасное убежище для исцеления, но отнюдь не романтический приют.

Брат-прислужник вошел с разрешения Джейми и водрузил на стол большую кожаную седельную сумку.

— От Макранноха из Элдридж-мэнора, — с улыбкой пояснил он. — Для леди Брох-Туарах.

Поклонившись, он удалился, оставив после себя запах моря и веяние прохлады.

Я стала развязывать кожаные ремешки — мне было очень любопытно узнать, что же такое прислал Макраннох. В сумке находились три предмета: записка без адреса и подписи, маленький пакет, адресованный Джейми, и обработанная шкура волка, крепко пахнущая дубильными снадобьями.

В записке было сказано: «Добродетельная женщина — это жемчужина великой цены, она стоит дороже рубинов».

Джейми распечатал пакет. Он держал в руке что-то маленькое и сверкающее и с недоумением глядел на волчью шкуру.

— Немного странно, англичаночка, что сэр Маркус послал тебе волчью шкуру, а мне жемчужный браслет. Может, он перепутал надписи?

Браслет выглядел очаровательно: ряд крупных неровных жемчужин, помещенных между переплетенными золотыми цепочками.

— Нет, — ответила я, любуясь браслетом. — Тут все правильно. Браслет под пару ожерелью, которое ты подарил мне на свадьбу. Он дал это ожерелье твоей матери. Ты знал об этом?

— Нет, не знал, — сказал Джейми тихо, трогая жемчужины. — Мой отец дал мне ожерелье для моей будущей жены, но не сказал, откуда оно у него.

Я вспомнила помощь сэра Маркуса в ту ночь, когда мы бесцеремонно вломились в его дом, и выражение его лица, когда мы покидали этот дом на следующий день. По лицу Джейми я видела, что и он вспоминает о баронете, который мог стать его отцом. Он взял меня за руку и закрепил браслет у меня на запястье.

— Но он же не для меня! — возразила я.

— Нет, для тебя, — твердо заявил он. — Неприлично, чтобы мужчина посылал драгоценное украшение почтенной замужней женщине, поэтому он передал браслет мне. Но предназначен он тебе. К тому же на моей руке он бы не сошелся, каким бы худым я теперь ни был.