Татьяна Басанская - Звездные ливни

— Ладно, — неожиданно согласилась Омша, в чьих глазах при взгляде на сережки с самоцветами загорелся жадный огонек. — Приворот накладывать не стану, но советом помогу. Скоро купальская ночь, я сделаю так, что князь окажется на берегу Днепра. А ты уж не зевай — напои его несколькими каплями своей крови. Сильнее этого средства может быть лишь грудное молоко, но у тебя его, похоже, не предвидится. А теперь ступай прочь, у меня и без тебя дел полно…

Все вышло, как нельзя лучше. Князь сразу же выделил Руту из толпы девушек и решительно увлек ее за собой в перелесок. А она и не думала сопротивляться. Одурманенная своей страстью, девушка обвивалась вокруг князя хмельной лозой, впивалась в губы князя жарким поцелуем, одаривала пылкой любовью, опьяняла обещанием земного рая… И Святополк отвечал ей жадными ласками, от его сильных объятий до сих пор сладко ныло тело, от злых поцелуев горели губы, а голова кружилась в ожидании будущего счастья.

И ощущая в своих волосах заплутавший мужской запах, Рута упивалась желанной победой. Какое ей дело до ругани отца, угрозы вовсе не пугают ее. Лишь только батюшка узнает, с кем она была в эту ночь, весь его гнев растает.

Но все вышло иначе. Стоило только Руте произнести заветное имечко, как отца едва удар не хватил. Судорожно глотая воздух, словно рыба, пойманная в сети, Блюд медленно опустился на лавку. Боярыня Орина, забыв о дочери, принялась суетиться вокруг него, а ключница торопливо наливала в чашу настой валерианового корня. В последний год Блюд стал часто жаловаться на сердце, и Купава каждый день заботливо заваривала для отца травы, чтобы они всегда были под рукой. В это утро снадобье оказалось весьма кстати после жестокого подарка, преподнесенного непутевой старшей дочерью.

Отдышавшись, боярин медленно поднялся на ноги и, весь черный от гнева, снял со стены кожаный хлыст, которым не раз стегал провинившихся холопов…

— Батюшка! Опомнись, пожалей сестрицу! — закрывая собой Руту, в ноги Блюду бросилась меньшая дочь Купава. Отец в последний момент успел отвести руку, и хлыст со свистом полоснул половицу.

— Уйди к себе, Купава! — рыкнул боярин. — Не гневи меня, иначе и тебе под горячую руку достанется в назиданье.

— Батюшка, родненький…

Орина подхватила под мышки младшую дочь и силой поволокла к выходу из горницы.

— Иди к себе, Купавушка. Ты ничем сестре не поможешь теперь…

Боярыня отвела плачущую девушку в светлицу и заперла на ключ, чтобы та не вздумала вновь перечить отцу. Ни к чему хорошему это не приведет, лишь распалит гнев боярина.

Купава долго билась в тяжелые двери, пока, утомившись, не рухнула на пол. Обхватив колени, она горько заплакала, ругая себя за то, что в свое время не открыла матушке тайну Руты. Ей казалось, что именно она виновна в беде, случившейся со старшей сестрой. Ведь еще зимой можно было предугадать, что упрямая Рутка обязательно доведет до конца задуманное…

— Святополка князь выпустил из поруба. Определил ему житье в Вышгороде, на глазах у себя, чтобы боле смуты не затевал да от Киева западные земли отрывать не пытался, — объявил гость и бросил сторожкий взгляд на старого боярина Блюда.

— А с латинянином как порешили?

— Вчера представился.

— Пыток не выдержал?

— Да нет. Здоровьем слабый был, а все туда же — заговор плести, смуту сеять вместо того, чтобы о Боге думать.

— Все мы под Богом ходим, — перекрестился хозяин. — Почто застыла? — шумнул он на старшую дочь, слишком внимательно вслушивающуюся в разговор отца с гостем. — Ставь миски на стол да ступай к себе.

— Дочка твоя как заневестилась, — покачал головой седовласый воевода. — Знатная красавица стала, глаз не отвести… Сговорена уже за кого? Такую красу любой захочет в свой дом ввести.

Привыкшая к похвале, Рута слегка зарумянилась и горделиво повела плечом, бросив снисходительный взгляд на младшую сестру.

— Пока не тороплюсь, всего-то исполнилось шестнадцать лет девке. К чему спешить? — отмахнулся Блюд. — Пусть подольше в отцовском доме поживет. Девичий век короток, замуж выйдет — волю сразу потеряет.

— Темнишь, друже, — хитро прищурился воевода Волчий Хвост. — Наверно, кого-то наметил уже себе в зятья, и, видать, не из простых. Такая красавушка выросла — любо-дорого посмотреть. Да и приданое, конечно, выделишь немалое.

Хозяин помрачнел:

— А для кого мне все это беречь? Только дочери у меня и остались. Сыны погибли в походах княжьих…