Валерия Вербинина - Фиалковое зелье

– Рука! – выл гусар. – Моя рука! А-а!

Пистолет (очевидно, тот самый, в который Добраницкий насыпал двойную порцию пороха) взорвался у него в руке. Взрывом Ферзену оторвало три пальца.

Поняв, что именно произошло, Август приободрился и подошел к Владимиру.

– Наша взяла, – доложил поляк, блестя глазами. – Похоже, что дуэль окончена!

– А что там случилось все-таки? – несмело спросил Владимир.

– Да похоже, что пистолет был неисправен, – беззаботно отвечал Добраницкий.

Из руки Ферзена хлестала кровь. Его секундант приблизился к Гиацинтову, извинился и сказал, что дуэль не может иметь продолжения.

– Фу, слава богу, – сказал Владимир по-русски, отдавая полковнику пистолет. – Мне очень жаль, конечно… Идем, Август.

Друзья вернулись в гостиницу, где их уже ждал Балабуха. Ферзена, который от боли потерял сознание, перенесли в свободную комнату, и хозяин вызвал к нему врача.

– Все в порядке? – спросил Балабуха. – Господи, как я рад!

И от избытка чувств он стиснул в объятиях сначала Гиацинтова, а потом маленького Августа, который только жалобно пискнул, когда его сдавили мощные лапы артиллериста.

– Ей-же-ей, – сказал Балабуха, отпустив его и грозя ему пальцем, – ты, каналья, пересыпал пороху! Ну, повезло тебе, что тот пистолет попал к гусару, не то я бы шею тебе свернул!

– Антон Григорьевич, – оскорбился Август, – да что вы такое мелете! Да я бывалый секундант, и сам на дуэлях дрался! Стыдно, честное слово!

– Врун, – проворчал Балабуха. – Врун, а молодец! Ну что, други, вернемся и раздавим еще одну бутылочку токайского? Больно мне это вино по душе пришлось!

– Выпьем! – подхватил Добраницкий. – За победу!

– За победу! – И Балабуха, обняв друзей за плечи, увлек их в зал.

…В то время как они заказали еще одного гуся и принялись пировать, в комнату к измученному, бледному Ферзену заглянула невзрачная личность в штатском, которая давеча сидела в общем зале.

– Ну что, Иоганн? – холодно спросила личность. В ее речи слышался заметный иностранный акцент. – Так я и знал, что ты не справишься. Растяпа!

Гусар приоткрыл глаза и жалобно что-то промямлил.

– Тебя, кажется, ясно предупредили, – продолжала личность. – Они ехали по этой дороге и никак не могли миновать «Золотой лев». От тебя требовалось лишь что? Вызвать главного на дуэль и разделаться с ним. А что теперь? Лежишь тут, как свинья, и истекаешь кровью. Тоже мне, храбрец!

Ферзен облизнул пересохшие губы кончиком языка.

– Я… я все сделаю, – проговорил он, запинаясь от волнения и боли. – Можете мне верить! Если уж я взялся… Я знаю все, все! И задаток… Я его непременно отработаю!

Личность покачала головой.

– Нет, – сказала она медленно. – Ты нам больше не нужен. Теперь мы будем действовать наверняка. Эти господа не доедут до Вены. А ты пока, – обратился говорящий к гусару, – лежи, поправляйся. А не поправишься, можешь сдохнуть. Все равно от тебя никакого проку.

И личность, по-змеиному улыбнувшись, покинула комнату. Раненый проводил ее измученным взглядом и закрыл глаза.

Его превосходительству

военному министру Чернышёву.

От особого агента Сотникова.

Совершенно секретно.

Имею честь довести до сведения вашего превосходительства, что в приграничном австрийском городке господа Г. и Б. напились до такой степени, что оскорбили патриотические чувства гусара 16-го полка господина Иоганна Ферзена, который был вынужден вызвать одного из забияк, а именно господина Г., на дуэль. За исход оной дуэли господину Г., который лыка не вязал и не мог удержать в руках пистолета, надо, вне всяких сомнений, благодарить само небо, ибо пистолет господина Ферзена взорвался во время выстрела, вследствие чего продолжение дуэли сделалось решительно невозможным. Чем далее еду я с этими господами, тем более на них дивлюсь, ибо никогда прежде не встречал офицеров, с такой легкостью готовых запятнать честь своего мундира неблаговидными поступками. Засим остаюсь

вашего превосходительства

верный, преданный и покорнейший слуга,

агент Сотников.

–Должна сказать, что я нахожу ее совершенно невзрачной особой, – сказала Полина Степановна, глядя на маленький портрет, который она держала в руке. – И волосы черные! Нет, ну что мне делать с черными волосами?