Дина Лампитт - Замок Саттон

Пена превратилась в какую-то слизь, и, помимо его сознания, вопреки тому, что перед ним любимая доченька, зрелище изрыгаемого Сапфирой вызвало у Захария тошноту, и ему пришлось отвернуться, рыгая и дрожа. Позади него слышались путаные и чудовищные непристойности, произносимые устами дочери. В это время в небесах, над его головой, собрались тяжелые гнетущие тучи, и после неистовой вспышки молнии начался проливной дождь.

И тут он вспомнил о распятии. Схватив крест с алтаря, он взмахнул им, как палашом, над головой и повернулся к лежащей дочери, лицо которой исказилось в злобе, чем-то напоминая выражение козла.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа я приказываю дьяволу покинуть ребенка.

Раздавшийся вслед за этим тяжелый раскат грома воодушевил его.

— Тор, бог людей, защити мою дочь. Спаси ее от ярости Одина. Ведь в имени твоем сосредоточены священные руны, с которыми девочка хотела взмолиться к тебе, сохрани ее.

Он так и не понял, то ли языческая, то ли христианская вера помогли ей, но для него — цыгана, провидца скрытых тайн — это не имело значения. Бог богов — единая первозданная сила, и только глупые маленькие людишки могли создать всяческие догмы и секты.

Он видел гадкие истечения из ее рта, и вдруг в какой-то миг она преобразилась. На месте, где была дочь, теперь лежала молодая женщина с волосами цвета льна и повторяла:

— О, Эдуард, если бы ты только любил меня! Если бы только…

И вновь перед ним лежала Сапфира. Он склонился над ней, поднял на руки.

— О, дорогая, — воскликнул он, — ты воскресла!

Она открыла глазки, посмотрела на наго никогда ранее невиданным, печальнейшим, полным неизмеримой жалости взглядом. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не проронила ни звука.

— Сапфира, — закричал он, исступленно тряся ее.

Слезы потекли по ее щекам, и она покачала головой, и до него наконец-то дошло, какая страшная месть была уготована дочери. Никогда больше она не сможет говорить. Ее чудесное дарование было пресечено одним ударом; она больше не сможет высказать ни свое ясновидение, ни мистические познания. Ребенок онемел.

— О Боже, Боже, Боже, — стонал он, баюкая ее на руках и рыдая. — Я не должен был приводить тебя сюда. Надо было мне набраться храбрости и прийти сюда одному.

Она снова потеряла сознание, когда он положил ее поперек седла, оставив все, взятое с собой, кроме распятия, а дрожащего зайца отпустил в лес. И когда он садился в седло, зная, что никогда больше ноги его здесь не будет, над его головой разразилась такая неистовая буря, будто взревели все силы Вселенной. Отдаленный цокот копыт среди неистового грохота заставил его вглядеться сквозь дождь, и он заметил приближающуюся Розу Вестон, волосы ее развевались на ветру, как пламя, а лицо при вспышках молнии казалось мертвенно-бледным. Из-за этого, а также из-за того, что она скакала на огромной белой лошади, она напоминала собой одну из скандинавских дев — Валькирию, пришедшую отвезти мертвого воина в Вальхаллу [7] Валькирии — воинственные девы-богини, помогавшие героям в битвах и уносившие души убитых воинов в Вальхаллу. Вальхалла — дворец бога Одина, обиталище душ воинов, павших в бою. — Прим. пер . .

— Это сделано? — крикнула она, пересилив шум грозы.

— Да.

— И злой дух изгнан? Проклятие снято?

Захарий оглянулся на родник и на мгновение лишился сил.

Его покинул дар прорицания. Он опустил глаза на дочку, лежащую поперек седла, как сломанная кукла — ее ручки и ножки свисали вниз, а белокурые волосы почти касались грязи.

— Надеюсь, да, милостью Божьей, — только и произнес он и тотчас же ускакал прочь.

Роза стояла, не шелохнувшись, и смотрела ему вслед, пока он мелькал в просветах между деревьями, а потом исчез из виду совсем. А когда она обернулась и увидела замок Саттон, ей показалось, что дом как будто потянулся к ней, что его громады, его башня, лепные украшения и оконные переплеты как бы пытались сказать ей что-то.

Она смотрела на замок, сознавая, что он будет стоять еще долго после того, как превратятся в прах и она, и те наследники, которые будут знать только ее имя. И потом придут другие, которые о трагедии Фрэнсиса Вестона узнают только самую малость, да и этого не сохранят в своей памяти. Когда король и его суд превратятся всего лишь в строчки книг по истории. Будет ли суждено живущим здесь людям в один прекрасный день узнать тайны этого дома?

— Что собираешься ты сделать им? — выкрикнула она бушующему урагану. — Что ждет впереди?