Бренда Джойс: Украденная невеста

Он притянул ее к себе. Элеонора от неожиданности замерла, он не проявлял таких эмоций после ее возвращения.

— Я всего лишь хочу увидеть искру жизни в твоих глазах.

Она заметно напряглась, но сохраняла спокойствие.

— Я снова стану прежней, как только узнаю, что Шон освобожден.

Он вопросительно заглянул ей в глаза, и она увидела там ожидание. Сердце тревожно забилось.

— Наши отцы добьются его освобождения. Элеонора? — шепнул он.

Это было неизбежно. Все равно после получения амнистии они поженятся, и в ту же ночь она разделит с ним постель. Она постарается не разочаровать его, оправдать ожидания, ведь он заслуживал большего. Возможно, со временем она сможет дать ему больше, чем уважение и дружба. Станет ему идеальной женой, она так решила. Но мысли сразу перескочили на Шона. Может быть, когда-нибудь Шон вернется в Аскитон и они смогут заново собрать осколки прошлой жизни, когда они станут старше и виски покроются сединой. Тогда они наконец снова станут близкими друзьями.

Питер коснулся губами ее губ, и она вернулась в реальность. Она напомнила, что должна гнать подобные мысли, как несбыточные мечты. И, улыбнувшись, подарила Питеру неуверенный поцелуй.

— Не знаю, должен ли я поступать так, но…

— Ты имеешь право, ведь скоро мы поженимся. — Она закрыла глаза и ждала другого поцелуя, а дождавшись, постаралась ответить более убедительно.

Он отступил назад, вид у него был ошеломленный и взволнованный, потом коснулся ее щеки.

— Ты так красива, даже с руками по локоть в земле. До вечера, дорогая.

Она сохраняла улыбку, пока он уходил. Потом начала дрожать. Села на каменную скамью. Виски ломило болью, колени ослабли. Когда-то его поцелуи трогали ее, сейчас она с трудом вынесла их, как пытку. Как она собирается выносить его ласки после свадьбы?

Послышался знакомый смешок, не от двери, а из-за большой пальмы. Там стоял Клифф, он вошел из задней двери, очевидно, во время поцелуя. На нем был красивый голубой камзол с серебряным поясом, он выглядел франтом даже дома. Но, несмотря на одежду джентльмена, от него исходила опасность, как от пирата, претендующего выглядеть как человек из общества. Впечатление усиливалось от рукоятки кинжала, заткнутого за пояс, с ним Клифф никогда не расставался.

Элеонора вскочила. Каждый день кто-нибудь из членов семьи ездил в Килрейвен навестить Шона. Все, кроме нее. Братья потом рассказывали о нем, разумеется, наедине. Она протянула руки:

— Ну что, как он?

— Почему ты так разволновалась? Что с тобой? — Он поднял брови.

— Ты был у Шона?

— Нет. Сегодня поехали графиня и Лиззи, они еще не вернулись.

Она испытала разочарование, хотя знала, что не услышит ничего нового. Шон все еще испытывал приступы клаустрофобии, но они становились все реже, он научился контролировать себя. Братья ее убеждали, что он не впал в уныние и переносит заключение стойко. Эль была уверена, что они ее обманывают или Шон просто смирился с мыслью окончить жизнь на виселице.

Клифф положил руку на плечо сестры.

— Если ты не можешь даже как следует поцеловать жениха, как ты собираешься завести с ним детей? — мягко спросил он.

Она вспыхнула:

— Так живет большинство женщин.

— Значит, ты теперь стала светской женщиной? Любишь одного, выходишь за другого?

— Все уже знают об этом.

Теперь он слегка смутился. Ее отношения с Шоном были запретной темой, все старательно избегали ее касаться. И вдруг выпалил:

— Он признался мне, Элеонора. Я знаю все, что произошло между вами. Я его чуть не придушил.

— Меня не надо защищать, это он нуждается в защите.

— Я защищаю твою честь, и ты это понимаешь прекрасно, не хуже меня. Вот я и хочу обсудить эту щекотливую тему, уловив подходящий момент.

Она взглянула на дверь теплицы и, хотя Питер давно ушел, понизила голос:

— Я ни о чем не жалею, я отдала Шону сердце и душу много лет назад и никогда не отступлю. Я знаю, ты не одобряешь того, что происходило между нами в Корке, но мне все равно. Знай, если бы можно было вернуться в прошлое, я поступила бы так же.

Он сложил руки на широкой, мощной груди.

— Что, если ты беременна?

Сердце у нее упало.

— Не думаю.

Он поднял брови. Она вспыхнула возмущенно.

— Это становится неприличным, ты слишком много себе позволяешь.

Но правда была в том, что у нее была задержка месячных, но она отметала возможность беременности, слишком много проблем свалилось на ее плечи, не хватало только этой. Пока ее волновало только одно — судьба Шона.