Но в тот же миг Суль словно подобралась вся, лицо её вновь стало непроницаемым, спокойным и немного насмешливым. Теперь она смотрела на Торина зло, словно корила его за то, что на краткий миг он увидел её истинное лицо, понял всю тяжесть её невеселой тяжелой жизни, в которой не было место ни ласке, ни любви, ни счастью, у неё была лишь цель.
— Не понимаю, — протянул Торин.
— Ты и не поймешь, не дано тебе, ты — просто воин, и не больше, — спустя немного времени Суль продолжила, — Отец Виллему был из древнего рода хазарских колдунов, их могущество передавалось через два колена, он был первым бездарным коленом, Виллему — вторым. Мощь его крови, его рода, моего рода, мои знания и умения, мой дар — всё это смешалось в крови Горлунг. Она даже сейчас сильнее меня, я не знаю, кто из нас кого учит. Горлунг еще дитя, но она сильнее многих бывалых знахарок, сказать по чести, она сильнее всех, кого я встречала.
В памяти Торина сразу всплыли разговоры хирдманнов, их обвинения против Суль, в тот памятный вечер, когда он впервые увидел жену Ульва, бывалые вояки боялись её, если его дочь сильнее Суль, о, боги, как же быть? Как жить под одной крышей с ребенком, который может наслать гнилую болезнь и отравить? И тут Торин отчетливо вспомнил глаза Горлунг, они были такие же жестокие, черные, жуткие, как и глаза её бабки. О, боги, теперь у него есть своя маленькая Суль, что может быть хуже этого? Наверное, ничего.
— Виллему суждено было умереть, давая жизнь Горлунг, — продолжила Суль — ведь слабый всегда умирает от руки сильного. Горлунг суждено стать первой могущественной ведьмой новой династии.
Суль говорила о смерти своей дочери как о чем-то само собой разумеющемся, словно не она дала жизнь Виллему, Торин же и думать забыл о Виллему сразу после брачного пира. И не один из них не подумал о том, что она была молодой девушкой со своими мечтами и надеждами, что искренне тосковала по своему безразличному мужу, ожидая его из набега, но так и не дождалась. Часами просиживала Виллему на берегу фьорда, ожидая появления драккар [30] Драккара — боевой корабль викингов.
, всё это было напрасно, она так и увидела Торина перед смертью, пожалуй, она была единственной, кто когда-нибудь по нему скучал.
— Что же мне делать с Горлунг? Кто же возьмет её в жены, зная про неё правду? — с усмешкой спросил Торин.
— Меня же Ульв взял в жены, — вкрадчиво сказала Суль.
— Но ты — это ты, разве есть в подлунном мире женщина краше тебя?
— Ценность женщины не в её красе, Торин, но тебе этого не понять, ты же воин, простой воин, — усмехнулась Суль — а мужчина, предназначенный Горлунг богами, полюбит её, едва увидев.
Суль поднялась с постели и нагая подошла к сундуку, на котором стоял кубок с медом, отпив из него, обернулась к Торину, прекрасная, как утренняя заря и, улыбнувшись, сказала:
— Если я узнаю, что ты, страшась дара богов, убил Горлунг, ты пожалеешь, воин.
— Это угроза? — любуясь ей, спросил Торин.
— Нет, это чистая правда, если я узнаю, что Горлунг умерла, всё равно от чего, а я узнаю об этом сразу, ибо каждую седмицу [31] Седмица — неделя.
я буду спрашивать у рун про неё, я нашлю на тебя, всю твою семью, твой дом гнилую болезнь, не пощажу никого, — так же улыбаясь молвила Суль.
Торин ошалело смотрел на неё и понимал, что Суль говорит серьезно, и ему стало страшно, теперь он действительно боялся этой женщины. Разумом он понимал, что женщина должна быть послушная, добрая и тихая, как Марфа, но люба ему была только Суль, заставляющая его грезить о ней, заставляющая страшиться своего гнева. Женщина, равная ему в жестокости и коварстве, вызывающая у него лишь восхищение, чужая жена, не его.
— Ты меня приворожила? — внезапно спросил Торин.
Суль засмеялась звонко, весело, беспечно, повела белыми плечами, села на край постели. Посмотрев на Торина лукавым взглядом черных глаз, скинула с него меховое одеяло, провела кончиками пальцев по его телу и, улыбнувшись, сказала:
— Зачем? Всё намного проще. Твоя похоть сделала всё за меня, — и, помолчав, облизнув распухшие от поцелуев губы, добавила, а теперь довольно пустых разговоров, люби меня, воин, в последний раз.
На следующий день Торин отчетливо понял, что ненавидит и боится свою дочь. А ведь ничего не предвещало беды, Горлунг была мила и любезна, спрашивала его о Руси. И наутро всё казалось Торину не таким страшным, ну, была девчонка отмечена проклятием, ну и что? Необязательно же Горлунг будет убивать его людей, она ведь может и не быть такой, как Суль. Но после его рассказов о Руси, и о Торинграде Горлунг задумчиво сказала:
Читать дальше