Эмма Уайлдс - Немного скандала

Но она казалась такой хрупкой, такой бледной в лунном сиянии, с голыми плечами и полуобнаженной грудью, ее ресницы сомкнулись…

Что ж, черт возьми, может, он действительно питает слабость к красивым барышням, попавшим в беду. А еще он любил детей, одиночество и астрономию, потому что звезды и безграничное пространство ночного неба его просто завораживали. И поскольку Алекс никогда не знал родной матери, он обожал бабушку, отчего, кстати, и оказался теперь в таком опасном положении. Однако из всего вышеперечисленного сплетники поверили бы лишь в слабость к прекрасным дамам, и не обязательно попавшим в беду.

— Я был бы благодарен за сохранность тайны, потому что это крайне важно для моей бабушки. Я знаю только что много лет назад, точнее десятки лет назад, у сестры деда была незаконная связь с отцом лорда Хатауэя. Она была молода и не замужем. У него уже была семья, и он повел себя бесчестно. Она умерла от несчастного случая, а он погиб на дуэли, от пистолета моего дедушки. При чем здесь этот ключ, — добавил он тихо, — мне и самому не ясно.

— Интересно, — заметил Майкл.

— Согласен, — подумав, кивнул Люк. — Хорошо, в таком случае можешь считать, что тема исчерпана. Когда — или если — захочешь продолжить, я весь к твоим услугам.

Все трое отлично понимали, что такое личная жизнь и ее тайны, и разговор зашел о новой политике лорда Ливерпуля, по большей части в одобрительном тоне, потому что личное мнение приберегалось для той минуты, когда можно будет поговорить с глазу на глаз. Когда опустела вторая бутылка виски, Алекс ушел из клуба. К этому времени он успел забыть соблазнительную дочку графа Хатауэя.

Но может быть, он лишь убеждал себя в том, что забыл?

Должно быть, с ней что-то неладно. Иначе как объяснить, что сборы на бал ее совсем не радуют? Разве не полагается молодым леди часами обдумывать наряды, предвкушая блеск и фривольность бального зала, бесконечную череду светских удовольствий? Какое платье надеть, чтобы выглядеть ослепительно и заставить всех джентльменов вокруг пасть к ее ногам? Но Эмилия перебирала свои платья без всякого интереса.

Она остановила свой выбор на платье небесно-голубого щелка. В угоду тете Софи, потому что та была просто в восторге от цвета, когда портниха разложила этот шелк среди отрезов тканей и мотков кружев. Потом тетя с энтузиазмом помогала снимать мерки — казалось, это будет продолжаться целую вечность.

Эмилия знала, что отец потратил на ее гардероб целое состояние. Однако у нее было неприятное чувство, что в этом экстравагантном поступке им двигала вовсе не отцовская щедрость, а желание устроить выгодный брак.

«Именно так и должно быть», — твердила рациональная сторона ее натуры. Любой отец хочет этого для дочери.

«Как раз так быть не должно», — спорила ее вторая половина. Ведь отец никогда не был частью ее жизни. Как несправедливо с его стороны стремиться сбыть ее с рук как можно скорее, едва она достаточно созрела, чтобы провести в Лондоне свой первый сезон! До недавнего времени она жила в загородном поместье и видела отца лишь во время деловых посещений. Приезд в Лондон ничего не изменил. Они едва разговаривали друг с другом, разве что обменивались учтивыми фразами за трапезой. Да и это бывало редко, потому что отец предпочитал обедать в своем клубе.

Другими словами, он стремился продолжать жить, как будто ее вовсе не было. Не потому ли она не рассказала ему о мужчине, которого обнаружила на балконе?

Возможно, что так. Но может быть, она все еще грезила о волосах цвета воронова крыла, загадочных темных глазах, сверкающей улыбке? А тот поцелуй… Что ж, надо признаться, она не знала, чего ожидать, когда все произошло, но опыт первого поцелуя показался ей интересным.

Нет, не то слово, решила она, направляясь к звонку, чтобы вызвать горничную. Это было… Волшебно. Пленительно. Волнующе.

Нет, не то!

Восхитительно до неприличия.

Она никогда не совершала неприличных поступков. До того, как пришел он.

— Мисс? — В комнату вошла ее горничная Беатрис. Темные волосы забраны в аккуратный узел, форменное платье безукоризненной чистоты и хорошо отглажено. Изящно выполненный реверанс. Эмилия находила, что прислуга в лондонском доме отца держится гораздо официальнее, чем в их поместье в Кембриджшире.

— Вы уже готовы одеваться? — спросила девушка.

Кто бы ни был тот мужчина, который ворвался к ней в спальню, он явно принадлежал к хорошему обществу. Эмилия вдруг оживилась, почувствовав интерес к предстоящему вечеру.