Ольга Свириденкова - Невский романс

— Так и сказал: «Давно пора убраться?»

— Да, вот так прямо и сказал. Потому что мое терпение, Полетт, и в самом деле лопнуло!

— И что же он? Вспылил?

Иван раздраженно взмахнул трубкой:

— Если бы! Нет, этот наглец рассмеялся! А потом и говорит с издевкой: «Молодой человек, я восхищен вашей настойчивостью. Неужели вы не видите, что дама ждет, когда вы уйдете? Так нет же, вы продолжаете с упорством мозолить ей глаза. Это дурной тон». Ну, тут во мне все вскипело, и я вызвал его.

— Жан! — с испугом воскликнула Полина. — Так вы что, будете драться?

Лицо Ивана страдальчески исказилось.

— В том-то все и дело, что нет! Этот наглец… — он многозначительно помолчал, — не принял моего вызова.

— Как не принял?

— А вот так и не принял. Снисходительно покачал головой и сказал: «Нет, юноша, стреляться я с вами не стану. У вас вся жизнь впереди, и глупо загубить ее из-за пустяка». Вот так-то, Полетт. Он мне отказал! И что мне теперь делать? Ведь это позор, бесчестье! Если кто-нибудь узнает об этом, меня засмеют.

— Да, это ужасно, — согласилась Полина. — Ведь у тебя служба, карьера… В самом деле, Жан, не в отставку же тебе подавать!

— Не может быть и речи! Ну, теперь ты видишь, в какой переплет я угодил? — Иван посмотрел на сестру с отчаянием. — И все из-за кого? Из-за какого-то… Да что же он? Считает ниже своего достоинства дать мне удовлетворение? Тоже мне, важная птица! Я ничем не хуже!

— Ты прав, Жан, ты совершенно прав, — поддержала брата Полина. — Но что ты станешь делать?

Иван прошелся по комнате, несколько раз затянулся из трубки и снова посмотрел на сестру. Его взгляд был детски растерянным.

— Не знаю, — простонал он.

Глубоко вздохнув, Полина поправила сбившийся чепчик, встала и прошлась из угла в угол. Ее лицо было сосредоточенным и спокойным, и, глядя на неё, Иван начал понемногу успокаиваться. Он хорошо знал эту особенность сестры: в трудных обстоятельствах, когда все вокруг растерянны и беспомощны, брать дело в свои руки.

— Вот что мне пришло в голову, Жан. Если граф Нелидов отказывается добром с тобой драться, то, — Полина задорно улыбнулась, — мы должны заставить его принять твой вызов. Проще говоря, поставить его в такое положение, что он будет трусом, если откажется. Вот!

Иван благодарно поцеловал ее в щеку:

— Какая ты умница! Да, именно так и сделаем. Заставим этого дерзкого наглеца принять вызов. Ты ведь поможешь мне, Полетт?

— Конечно, помогу, — заверила она. — И уже к утру обещаю что-нибудь придумать. Или лучше ты придумай, а я подыграю.

— По рукам! — бодро воскликнул Иван. И, посмотрев на часы, деловито прибавил: — А теперь ложись спать, дорогая, а я пойду прогуляюсь.

Полина подозрительно прищурилась:

— И куда это ты на ночь глядя?

— Недалеко, — загадочно отвечал Иван. — Тут же, на нашей улице, до особняка со львами.

— К Трубецкому?

— Да… на вечерний чай.

Полина беспокойно покачала головой.

— Ради Бога, Жан, будь осторожен. Ведь это не детские игрушки — заговор, тайное общество…

— Тсс! — прошипел Иван, опасливо посматривая на дверь. — Заклинаю тебя, сестра, не произноси вслух опасных слов: и у стен есть уши!

— Да какие уши? — простодушно удивилась Полина. — Вон, не далее как вчера за обедом князь Павел Михайлович говорил, что в столице нет человека, который не знает про тайное общество. Стало быть, не так страшен черт…

— И все-таки, сестренка, я бы попросил, — многозначительно заметил Иван. — Береженого Бог бережет.

Затворив за братом дверь, Полина подошла к столу, прижала бумаги малахитовой черницей и, погасив свечи, распахнула окно.

В кабинет ворвался мощный поток свежего воздуха. В отличие от комнат родителей и брата, апартаменты Полины — кабинет, спальня и маленький будуар — выходили окнами на Неву. Это было неудобно, хотя бы потому, что было нельзя открыть окно, не опасаясь, что ветер подхватит и унесёт какую-нибудь бумажку.

Но зато сколько жизни врывалось в комнаты Полины вместе с неукротимым воздушным потоком! Какой роскошный, внушительный вид открывался из окон! За широкой Невой раскинулась панорама Васильевского острова, с классическим зданием Академии художеств, изящными спусками к воде, Кунсткамерой и Меньшиковским дворцом. А если высунуться из окна, то можно увидеть справа мрачные очертания Петропавловской крепости, высокий золотистый шпиль которой, казалось, сиял даже в непроглядной ночи. Островок милого средневековья посреди современной столицы…